Творения догматико-полемическое и аскетические

Помимо общих оснований, порядка и средств в борьбе с искушениями от страстей преп. Кассианом указываются еще и частные приемы и, так сказать, правила этой борьбы, которые лично каждый подвижник должен применять к себе. Восемь перечисленных преп. Кассианом пороков хотя искушают весь род человеческий, но нападают не на всех одинаковым образом. В одном человеке преобладает дух блуда, в другом – гнев, в третьем – тщеславие, так что хотя все страсти нападают на всех, но не всем им человек одинаково раболепствует. Отсюда вытекает то правило, что главное внимание нужно обращать на искоренение господствующей страсти, «направляя против нее копья ежедневных постов, ежеминутно бросая в нее стрелы сердечных стенаний и воздыханий, непрестанно проливая слезы в молитве к Богу, постоянно прося особенно Его прекратить брань».[1519] Победив сильнейшую страсть или несколько сильнейших, дух человека сделается сильнее, и брань с слабейшими скорее доставит ему успех. Впрочем, надобно остерегаться, чтобы, противоборствуя главной страсти и не обращая внимания на прочие, не быть уязвленным неожиданно и от них. Требуется поэтому особенная бдительность, а главным образом не нужно полагаться на свою силу, а ждать благих результатов от помощи Божией.[1520]

Из представленного хода внутренней борьбы подвижника со своими страстями ясно открывается, что эта задача подвижника является поистине подвигом, ибо требует от него постоянного напряжения и телесного, и духовного. И преп. Кассиан сам говорит, что прежде чем достигнем мира от страстей, должны перенести много искушений.[1521] Работа же здесь совершается одновременно двойная: разрушение и созидание, насаждение и искоренение, ибо пороки побеждаются противоположными добродетелями и искоренение порока есть не что иное, как насаждение добродетели, и совершается только под этим условием. Земля сердца не остается и не может оставаться пустою, и поскольку добродетели входят во владение ею, постольку исторгаются пороки.[1522] И в данном случае преп. Кассиан высказывает тот взгляд на добродетель, что добродетель по существу дела, в смысле целостного добродетельного настроения, одна, и человек истинно добродетельный тот только, кто приобрел это целостное добродетельное настроение, проявляемое в частных добродетельных поступках (частные добродетели), а не тот, кто приобрел одну какую-либо частную добродетель. «Тот же владеет добродетелью, – говорит Кассиан, – в совершенстве, кто не имеет некоторых из них».[1523]

И это целостное добродетельное настроение приобретает только тот, кто совершенно искоренит те восемь пороков, которые носят в себе всю совокупность греховных и порочных действий человека.[1524] Истинными же основами для выработки этого добродетельного настроения и служат указанные начала жизни подвижника, происходящие от страха Божия и сердечного сокрушения: смирение, проявляющееся в терпении, отречение от воли и любовь к ближним. Средствами при этом служат: 1) внешние: пост, бдение и уединение; 2) внутренние: постоянная духовная бдительность и устремление к небесному, чтобы не допускать дурного помысла и услаждения им, как семени греха, а для этого требуется непрестанная молитва, духовное размышление и сердечное сокрушение, поддерживаемое страхом Божиим.

В этом именно смысле преимущественного значения в борьбе подвижника духовных средств преп. Кассиан и говорит, что оружия воинствования нашего не плотские, но духовные и сильные Богом.[1525] «Роды оружия и свойства, которыми, препоясавшись, мы должны вести брань Господню, следующие: вера есть щит, который отражает стрелы похоти, страхом будущего суда умерщвляет ее. Любовь есть броня и не допускает стрелам диавола проникать до внутреннего человека. Надежда – шлем, защищает голову, а поелику глава наша есть Христос, то мы должны защищать ее надеждою будущих благ. Меч духовный есть слово Божие. Кто будет вооружен этим оружием, тот не будет отведен в неприятельскую землю помыслов».[1526]

И мы видели, что, по мысли преп. Кассиана, в деле борьбы со страстями главное внимание действительно должно направляться к тому, чтобы изгнать и не допустить образования в сердце дурных расположений, начало которых заключается в помыслах.

Нужно поэтому прекратить блуждание ума, направив его только к небесному, и это является в свою очередь новым подвигом в жизни христианского аскета, подвигом, в котором осуществляется высшая степень отречения человека от мира.