Творения догматико-полемическое и аскетические

Подвижник как бы горит этою любовью к Богу и добру и как бы живет ею, и хотя бы он не имел ни одного свидетеля дел своих, однако не решится воспользоваться случаем ко греху и не может увлечься самыми сокровенными, обольстительными помыслами и с величайшим ужасом отвращается от всего противного добродетели,[1685] ибо добродетель стала законом его жизни. Та совершенная любовь Божия, которою Он первый возлюбил нас, переходит как в расположение и сердце праведника, и «как Он любит нас искреннею, чистою и неразрушимою любовию, так и праведник прилепляется к Нему такою неразлучною и всегдашнею любовию, что все, о чем он помышляет, что говорит, чего надеется, есть Бог, так что исполняется молитва Спасителя: любовь, которою Ты возлюбил, да будет в них и они в Нас; да будут еси едино (Ин. 17:21)».[1686] Проникнутый такою пламенной и сыновней любовию к Богу, подвижник не дорожит уже ничем земным и преходящим, не дорожит даже и собою, желает все перенести и выстрадать за Христа и даже погибнуть за Него, лишь бы выразить свою любовь и прославить в своей жизни Бога. Никакая страсть, обида и ничто не может нарушить его душевного мира, тишины сердца, происходящей от упоения божественной любовью.[1687] Он делается как бы восторженным, и ни опасение присутствия людей, ни уединение нимало не уменьшают у него этой любви, но всюду, проникнутый любовью к самому добру, он более всего старается благоугождать Богу.[1688] И эта же пламенная любовь к Богу как бы расширяет самое его чувство, и он начинает любить всех, даже и своих врагов; «он не будет даже гневаться на согрешающих ни за какие пороки, но скорее станет умолять об их прощении, помня, что и сам был одержим подобными страстями, пока милосердие Божие не спасло его от них».[1689] И человек ни через что другое и не может сделаться таким, яко же Он есть, как только чрез любовь, которую он подобно Богу в невозмущаемой кротости сердца своего способен изливать и на добрых, и на злых.[1690] Тот человек не может обладать совершенством сердца, который не имеет того, что, по апостолу, составляет исполнение закона: друг друга тяготы носите, – говорит он, – и тако исполните закон Христов (Гал. 6:2).[1691] И совершеннейшая любовь, которой воспламеняется праведник, превосходит все прочие добродетели,[1692] ибо они нужны до тех только пор, пока плоть желает противного духу (Гал. 5:17), а любовь никогда не перестает (1 Кор. 13:8), поэтому-то она прямо приобщает праведника к вечному бытию [1693] и рождает истинное ведение или духовное созерцание. Сосредотачивая все силы духа на Боге, она делает душу как бы ковчегом и обителью Христа,[1694] так что тайн в области духовных предметов нет тогда для человека.[1695]