Творения догматико-полемическое и аскетические

Истина, по воззрению преп. Кассиана, заключается только в Боге, а по отношению к человеческому разуму высшее выражение истины заключается в Священном Писании. Оно говорит о Боге, то есть о самой истине и о проявлении ее в мире, раскрывает миропорядок нравственного бытия и его законы и говорит о таких тайнах, разумение которых ведет человека к истине. Но постижение истины (в данном случае истинное разумение Священного Писания) возможно для человека, по мнению преп. Кассиана, не через диалектику, не через формальное развитие ума, а только через нравственный опыт, в котором и должно полагать последнее основание истины. И подвижник на высшей ступени совершенства удостаивается высшего постижения истины и проникновения во все духовные тайны потому, что тогда живет той именно истиной и по тем законам истины, объективным раскрытием которых служит слово Божие. Тайн в области духовных предметов нет для него, ибо эти тайны теперь раскрылись в его личной жизни, сделались фактом его собственного сознания, нашли не только раскрытие, но и высшее подтверждение; вот почему здесь человек, можно сказать, не верит уже, а прямо знает или, лучше, сознает, созерцает тайны. Созерцая Бога чистым сердцем, подвижник в Нем все созерцает и постигает. В таком именно смысле, что нравственный опыт служит последним основанием в постижении истины, которая по отношению к человеку заключается в слове Божием, преп. Кассиан и говорит: «…если хотите в вашем сердце приготовить священную скинию духовному знанию, то очистите себя от нечистоты всех страстей и отрешитесь от забот настоящего века. Ибо той душе, которая хоть немного занята мирскими развлечениями, невозможно заслужить дар познания»;[1703] «итак, занимаясь чтением с прилежанием, со всем усердием спешите сначала вполне приобрести деятельное, то есть нравственное, познание»;[1704] «надо постараться сначала приобрести непоколебимое смирение сердца, которое усовершением в любви приведет тебя не к тому знанию, которое надмевает, а к тому, которое просвещает; ибо невозможно неочищенной душе приобрести дар духовного знания».[1705] «При возрастании обновления нашего духа, – продолжает преп. Кассиан, – начнет также обновляться и взгляд на Священное Писание, и с преуспеянием в этом будет преуспевать и красота сокровенного разумения».[1706] Вот почему преп. Кассиан прямо и говорит, что нечистая душа не может перенять и преподать духовного знания и злой человек совершенно не может знать истины.[1707] Совершенно иное – иметь развязность в словах и чистоту речи, а другое – проникать в сущность небесных глаголов и чистым оком созерцать глубокие и сокровенные тайны, чего никак не доставит человеческое учение, диалектика и светская ученость, а одна чистота духа посредством просвещения Святого Духа.[1708] В данном случае преп. Кассиан, очевидно, делает намек на гностиков и неоплатоников, которые хвалились истинным знанием, и указывает, что истинное знание существует только у христиан, и именно у людей праведных. Внешняя ученость, а не духовный опыт и чистота сердца приобретает только «искусство состязаться и красоту речи», а не постижение истины; «ибо истинное знание приобретают только истинные чтители Бога».[1709] Если же подвижник Христов, достигший чистоты сердца, умом и сердцем живет как бы в ином мире, в духовном Царстве истины и добра, то само собой должно быть понятно, каково теперь расположение его воли.

Если в состоянии греховном расположение воли было плотское по преимуществу, то есть она влекла человека к служению плоти и привязывала его к земному, и с этим расположением воли приходилось бороться подвижнику в период трудничества, то при чистоте сердца и уничтожении всяких плотских привязанностей воля человека получает расположение чисто духовное.[1710]

Действуя исключительно по побуждению любви к самой добродетели, воля человека на степени нравственного совершенства получает целостное направление к добру. Делая законом своей жизни волю Божию, и только ее одну, и отказываясь от «воли сердца своего»,[1711] которая и есть начало пороков и гибели для человека,[1712] праведник в каждом движении своей воли и в каждом акте деятельности обнаруживает и осуществляет не частичную только добродетель, а самую сущность добродетели – доброе настроение и расположение, которое, в сущности, и заключает в себе все разнообразие добрых дел, определяемых внешними обстоятельствами.[1713] Говоря кратко, расположение воли праведника таково, что он искренним сердцем может возносить прошение молитвы Господней: да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли (Мф. 6:10).[1714]