Творения догматико-полемическое и аскетические

Таким образом, отречение от своей воли должно проявляться не только в подчинении общим порядкам монастырской жизни и настоятелю, но и в послушании каждому более опытному в духовной жизни. При этом новичок, принятый в монастырь и облеченный в монастырское одеяние, не тотчас допускается в сообщество братий, но отдается под наблюдение старцу, который занимается принятием странников и услужением им. И если новопоступивший в продолжение целого года безропотно будет услуживать странникам и через это докажет свое смирение и терпение, то он уже допускается в сообщество братий и поручается другому старцу, который начальствуют над десятью младшими по приказанию настоятеля киновии.[1752] Жизнь под руководством этого старца должна характеризоваться полнейшим отречением от своей личной воли и таким послушанием старцу, чтобы всегда быть готовым исполнять всякое его приказание, даже неприятное для себя. При этом новичок не должен скрывать от старца никаких помыслов, не делать без его ведома и разрешения никакого дела, не исключая даже выхода из келлии и удовлетворения естественных нужд. Цель такого строгого послушания одна: научиться смирению, терпению и предохранить себя от обольщений диавола, который легко склоняет монаха, полагающегося на свое мнение, к разным гибельным предприятиям.[1753] Старец, как уже опытный в духовной жизни, естественно, необходим для руководства новичку, для которого весь путь жизни, им избранный, является совершенно новым.

А чтобы старец мог давать советы и руководить новичком, естественно, он должен знать душу последнего и внутреннюю настроенность, и вот для этого-то необходимо раскрытие пред старцем своей души. Для этого же, конечно, требуется смирение, то есть полное отвержение самолюбия, которое часто служит препятствием к обнаружению своих грехов.

И если для подвижника необходимо выработать смирение и терпение, которые должны быть прочными основами и началами всей его жизни, то с этой точки зрения понятны даже примеры нелепого по-видимому послушания старцу.[1754] Таким образом, у преп. Кассиана послушание требуется не ради послушания, а ради выработки душевной добродетели, даже, прямо можно сказать, ради выработки свободы воли, поскольку истинная свобода проявляется в свободном подчинении себя одному правилу.[1755] «Надобно знать, – говорит преп. Кассиан, – что вообще тот мужественнее, кто свою волю подчиняет воле брата, нежели тот, кто бывает упорным в защищении и удержании своих мнений. Ибо тот, снося и терпя ближнего, получает название здорового и сильного, а этот немощного и как бы больного, к которому иногда надобно и полезно бывает так относиться и быть благосклонным, чтобы даже в необходимых вещах делать какую-либо уступку для его спокойствия и мира».[1756] И монах через послушание отнюдь не лишается активности, если подвиг послушания он совершает с разумением его цели и внутренней энергией. И вообще, значение всех внешних, объективных условий монашеской жизни обусловливается только активным отношением к ним подвижника, поскольку он, сознавая их целесообразность, с жаром внутренней энергии пользуется этим средством для достижения цели, исполняет их вполне свободно.

Кроме обетов нищеты и отречения от своей воли, от вступающего в киновию, естественно, требуется пребывание вне брачного сожительства, которое, конечно, было бы не согласно ни с порядком жизни киновийской, ни с целью монашеского звания. И преп. Кассиан во взгляде на брачную и безбрачную жизнь ставит последнюю несравненно выше первой не только потому, что она представляется наиболее удобною для осуществления цели подвижничества, но и потому, что истинное девство уподобляет человека в образе жизни Ангелам.[1757] «Мы не только нисколько не осуждаем супружество, – говорит преп. Кассиан, – даже, последуя апостольскому изречению, говорим:

Брак у всех да будет честен и ложе непорочно (Евр. 13:4), но только девственники будут воспевать ту песнь, которой никто из святых не может воспевать, как только те одни, которые последуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Ибо это суть девственники и с женами не осквернились (Откр. 14:4)».[1758]

Указанные обеты составляют необходимое условие для вступления желающего подвизаться в киновии и делают его участником киновийной жизни, которая в цельном своем строе представляет совокупность благочестивых упражнений, направленных к одной цели – очистить сердце, и этими упражнениями наполняется все время жизни подвижника. Таковы упражнения: в молитве, бдении при занятии трудом и пост, с незначительными промежутками для сна и отдыха. Подвижник должен, насколько это возможно, ограничивать свои потребности и склонности к телесному покою и постоянно понуждать себя к напряжению телесному и духовному, чтобы от праздности не впасть в пороки.