Творения догматико-полемическое и аскетические

Вещь средняя тем и отличается от доброй самой по себе, что она должна быть средством к достижению последней, а не наоборот; поэтому-то и пост должен быть соблюдаем для душевных добродетелей, и они должны быть охраняемы постом. «Итак, – говорит преп. Кассиан, – для того полезно сокрушение плоти, для того к нему должно быть присоединяемо врачевство воздержания от пищи, чтобы через него мы могли достигнуть любви, в которой заключается несомненное благо без всякого исключения времени. Ибо и изучение медицины, золотарства и прочих искусств бывает не для инструментов, нужных для производства их, а, напротив, инструменты приготовляются для упражнения в искусстве; они как полезны искусным, так излишни для не знающих самого искусства».[1789] Таким образом, по мысли преп. Кассиана, пост и изнурение тела есть только инструмент, пользоваться которым нужно умеючи. Надобно стараться, чтобы те добродетели, которые составляют истинное добро: любовь, милосердие и др., – были приобретаемы постом, а не для поста должны быть совершаемы действия тех добродетелей. И искусство пользования постом заключается в том, чтобы, соблюдая пост, не повредить душевной добродетели, и особенно добродетели любви. Первое бывает тогда, когда через неумеренный пост и изнурение тела так его ослабляют, что случившаяся болезнь не позволяет уже подвижнику заниматься и чисто духовными упражнениями.[1790] Второе бывает тогда, когда несвоевременным соблюдением поста нарушают добродетель гостеприимства и любви.[1791] Вот почему более жестокосердным, нежели ревнителем благочестия должно почесть того, кто будет сохранять строгий пост и тогда, когда нужно подкрепить ослабевшие силы принятием пищи.[1792] Поэтому-то принятие пищи и пост должно так сообразовать, чтобы первое не выходило за пределы воздержания, а второй за пределы необходимого удовлетворения естественной потребности питания.[1793] В силу же этого, собственно, строго не может быть установлено одно для всех правило поста, так как не только различны у людей силы, но даже и условия климатические, в которых приходится им жить;[1794] «но у всех должно быть, – говорит преп. Кассиан, – одно правило укрощения плоти для воздержания сердца и укрепления духа».[1795] И в данном случае понятие воздержания шире понятия телесного поста: при последнем необходимо воздержание от страстей, и это воздержание гораздо важнее.[1796] Вот общее правило для поста: «Весьма справедливо думали отцы, – говорит преп. Кассиан, – что пост и воздержание состоят в умеренности и что все вообще домогающиеся совершенной добродетели, принимая пищу, необходимую для поддержания тела, должны воздерживаться, когда еще хочется есть».[1797] Через это и слабый телом может сравняться в добродетели со здоровым и крепким, если будет обуздывать похоти, коих не требует немощь плоти. Посему сущность воздержания состоит не в том только, чтобы соблюдать время употребления пищи, и не в качестве только пищи, но прежде всего в рассудительном употреблении оной. Каждый должен поститься столько, сколько нужно для укрощения плотской брани. Полезно и непременно должно соблюдать церковные правила касательно постов, но если после поста не будет сохранено умеренности в употреблении пищи, то соблюдение их не доведет до чистоты. Необходимо и полезнее соблюдать постоянно одинаковую меру воздержания, так как очень строгие посты делаются излишними, если за ними следует неумеренное употребление пищи, переходящее в порок чревобесия. Пищу лучше употреблять питательную, но дешевую и сообразную с состоянием и пользою братий; принимать ее нужно для поддержания здоровья каждый день, но только непременно в определенное время и одинаковую с прочими.[1798] В праздники пост должен быть несколько ослабляем, но не по количеству принятия пищи, а только по времени принятия ее.[1799] Такою же разумностью должно отличаться употребление и других чисто внешних упражнений, направленных к сокращению тела, каковы, кроме поста, бдение и труд. Нужно подвижнику помнить, что он оправдывается не этими внешними истязаниями своей плоти, а переменой злой воли на добрую, оправдывается перед Богом не внешним образом в смысле прощения грехов в награду за свои подвиги, а внутренним образом, когда оправдывает самое свое бытие в мире через возвращение к истинному пути жизни посредством внутренней перемены расположений своей воли.[1800]