Творения догматико-полемическое и аскетические

С этой последней стороны прекрасное дополнение Антонию Великому представляют собою подвижнические сочинения Василия Великого, который преимущественное внимание уделяет внешнему строю жизни подвижника, поскольку он может определять собою выработку внутренней доброй христианской настроенности. Результатом этого у него и явился ряд предписаний и правил, определяющих собою внешний строй жизни подвижника, и те упражнения, которые могут вести к достижению чистоты сердца.[1857] Григорий Нисский своим сочинением «О природе человека», хотя и не относящимся специально к аскетике, оказал, однако, ей ту громадную услугу, что своей антропологией указал путь к выяснению субъективной причины подвижничества. Самое же подвижничество, определяемое по существу, должно быть, по мысли Григория Нисского, постоянным и напряженным стремлением к совершенству;[1858] совершенство духовное – цель, к которой должен стремиться подвижник, а постоянство и напряженность должны составлять необходимое условие в достижении этой цели. Остановка в добродетели есть уже начало порока и уклонение от совершенствования, по мере осуществления которого подвижник в силу бесконечности нравственного идеала будет воспламеняться желанием высшего, именно постоянного созерцания Бога.[1859] «Совершенная жизнь такова, что никакое описание совершенства не останавливает дальнейшего преспеяния оной, но непрестанное возрастание в усовершенствовании жизни для души есть путь к совершенству», – говорит Григорий Нисский.[1860] Прекрасную характеристику выражения духовного совершенства во внутренней жизни подвижника св. Григорий Нисский дает в своем сочинении «О молитве», и главным образом в изъяснении прошений молитвы Господней.[1861]

Антропология Григория Нисского в своей основе перешла и к другим аскетам, каковы, например, авва Исаия и монах Евагрий.[1862]

Преимущественное внимание этих аскетов и их заслуга в том, что они обратили внимание на противоестественные состояния в природе человека, результатом чего и явилось у Евагрия впервые учение о восьми страстях, с которыми приходится бороться подвижнику.[1863] Психология страстей, их начало, причины и обнаружение, а равно и средства к борьбе составляют предмет аскетических сочинений и Нила Синайского, хотя, конечно, и не исключительный.[1864] Нил Синайский затрагивает разные вопросы и стороны подвижнической жизни, и это, конечно, потому, что к его времени как самая жизнь подвижников, так и литература уже представляли много данных для суждения о подвижничестве. Один уже такой великий учитель христианской жизни, как Иоанн Златоуст, обнимал своим взором и делал предметом рассмотрения в своих сочинениях наряду с общими принципами истинно нравственной христианской жизни и частные вопросы аскетики, борьбу со злом и возрождение души в процессе жизни подвижника.

Принимая во внимание названных восточных отцов-аскетов и их труды на пользу подвижничества, можно без преувеличения, конечно, сказать, что Восток в лице своих представителей к началу V века в общей сумме аскетических творений выяснил и определил подвижничество и со стороны его основ, и принципов, и осуществления.

И если теперь преп. Кассиан в своем сочинении о подвижничестве говорит, что он намерен говорить о вещах глубоких (profundis) и тонких (sublimis), и притом таких, quae in usum styli, ut arbitror, antea non venerunt [которые, как я полагаю, раньше не излагались письменно],[1865] то это не противоречит его же словам, что он не свои идеи будет излагать, а идеи восточных отцов. Восток, действительно, в лице отдельных аскетов дал ему эти идеи, дал ему все элементы, необходимые для того, чтобы построить целую систему подвижничества, чтобы обнять подвижничество во всем разнообразии и совокупности его проявлений, уяснить его смысл, начала и осуществление, но тот же самый Восток не имел у себя еще полной, научной системы аскетики, которая бы с одинаковой полнотой обнимала все стороны подвижничества, и преп. Кассиан прав, когда свою задачу – представить аскетику в духе идеалов и воззрений Востока – называет трудом еще новым.

Если же аскетические идеи преп. Иоанна Кассиана в своем основном источнике есть идеи целого ряда восточных отцов-аскетов по его же собственному заявлению, то вопрос об источнике его воззрений, таким образом, решается принципиально очень легко и просто. Но чтобы прагматическая и историческая связь идей Иоанна Кассиана с идеями Востока была яснее и видно было, насколько он выполнил задачу своих сочинений – перенести дух восточного подвижничества на Запад, необходимо, очевидно, путем сравнительного анализа его собственных аскетических воззрений и воззрений Востока показать, насколько типические черты и содержание аскетических воззрений преп. Иоанна Кассиана оправдываются восточной аскетикой