Творения догматико-полемическое и аскетические

Этот взгляд преп. Кассиана на общественные обязанности как на побочные и не относящиеся по существу дела к прямым обязанностям подвижника, сведение их к любви и терпению и учение о задаче подвижника как задаче личного нравственного перевоспитания воли вполне определяется его пониманием той конечной цели, к которой должен стремиться подвижник. Конечная цель (telos) подвижника – Царство Небесное – не есть акт внешнего воздаяния со стороны Бога, а есть следствие приобретения человеком таких душевных настроений и расположений, в совокупности которых и выражается внутреннее содержание жизни человека в качестве члена Царства Божия. Таковы, по определению преп. Кассиана, «правда, мир и радость во Святом Духе (Гал. 5:17), и кто их имеет, тот и находится уже в Царстве Божием».[1914] Определяемое более частным образом, это душевное настроение человека, вводящее его в Царство Божие, есть всецелая любовь к Богу и людям, делающая его еще здесь, на земле, участником того блаженства, которым наслаждаются небесные силы, и сопровождающая его по смерти [1915] и там делающая его блаженным. Ясно теперь, что задача подвижника, с одной стороны, ввиду такого понимания своей конечной цели, а с другой – ввиду наличного содержания своей жизни, должна быть делом чисто индивидуального совершенствования, должна сводиться к образованию тех свойств, через которые человек делается годным вступить в члены Царства Божия и принять участие в блаженстве горних Сил после смерти. Внешние же нормальные отношения к другим сами собой будут создаваться на почве выработанных внутренних добрых настроений. На первом плане у подвижника должны быть поставлены именно те злые настроения его воли, которые, как терния, выросли в его сердце,[1916] и на них-то нужно воздействовать при помощи тех средств, которые предлагаются подвижничеством.[1917] И вот по мере того, как у подвижника будет восстанавливаться внутренняя гармония, у него будут устанавливаться правильные отношения и ко всему внешнему;[1918] мир уже не вызовет разлада в его душе, и он, по выражению преп. Кассиана в «Установлениях» IX, 8, будет уживаться не только с людьми, но даже и с дикими зверями. Отсюда-то подвижник и должен заботиться прежде всего не о просвещении других, не о служении в качестве проповедника слова Божия, а о том, чтобы из своей-то души изгнать пороки и страсти, при которых не может быть и нормального христианского отношения к ближним.[1919] Таково понимание преп. Кассианом задачи подвижника, осуществляемой самим подвижником непременно под условием лично активного участия в предположениях своего звания. И по существу дела эта указанная типическая черта в воззрении преп. Кассиана на подвижничество есть продукт восточной аскетики и перешла к нему в силу указанной им самим зависимости от последней.

Достаточно обратить внимание на внешние приемы, употребляемые восточными отцами-аскетами при изложении ими своего нравоучения и раскрытии своих взглядов на подвижничество, как уже ясно будет, что они смотрят на жизнь подвижника как на процесс, сознательно совершаемый волею самого подвизающегося. Слова и наставления Антония Великого, «Беседы» Макария Великого, «Слова» Василия Великого, Нила Синайского и Ефрема Сирина проникнуты тоном непосредственного увещания к подвижнику, тоном его ободрения, с пояснением необходимости того, к чему он обязывается. Восточные аскеты, излагая свое учение, обращают его непосредственно к подвижнику, имеют целью пробудить в нем личную инициативу, чтобы он, уразумев основы и суть подвижничества, шел этим путем по личному убеждению. «Будем бодрствовать и возгревать постоянно благую ревность в доме ума нашего, – говорит Антоний Великий, – чтобы не назвали нас нерадивыми и ленивыми. Над ревностным и бодренным страсти никогда не возьмут верха».[1920] «Явим же усердную готовность к очищению себя в теле и духе и, приняв крещение Господа Иисуса Христа, будем ревнителями добрых дел, чтобы принести себя самих Ему в жертву приятную».[1921]