Творения догматико-полемическое и аскетические

У св. Макария Великого это дело духовного просвещения и руководства других представляется долгом не столько намеренного и специального, так сказать, миссионерского подвига, а просто как бы неизбежным следствием их духовной высоты и света во исполнение слов Спасителя, что не может укрыться светильник, стоящий на верху горы.[1948] Подобное же можно найти и у св. Антония Великого; он говорит: «Люди с истинно человеческими достоинствами должны столько стараться о боголюбивой и добродетельной жизни, чтобы их добродетельная жизнь сияла между другими людьми подобно тому, как малая порфира, набрасываемая поверх белых одежд в украшение их, выдается и всеми бывает заметна».[1949] Из указанных здесь суждений восточных отцов-аскетов об обязанностях подвижника к ближним ясно, что прямой идеал подвижничества и прямая его задача, по мысли восточных аскетов, все-таки есть задача личного совершенствования.[1950]

Вот почему, например, Пахомий Великий (Правило 139) запрещает инокам даже принятие священства, с которым соединяется учительство, как особая обязанность и некоторый род начальствования. Сущность альтруизма восточная аскетика полагает в выработке таких душевных настроений, которые уже обеспечивали бы нормальность отношений личности к обществу и считает дело подвижника осуществленным, если этим настроениям сообщена прочность и непоколебимость.[1951] И если принять, с одной стороны, во внимание их взгляд на прямую задачу подвижничества (очищение сердца) и конечную цель его – Царствие Божие и понимание ими последнего, а с другой – иметь в виду признание ими безусловной зависимости внешних отношений человека в их христианском характере от совершенства в себе самом,[1952] то такое решение вопроса об общественных обязанностях является вполне логическим.

В данном случае излишне излагать принципиальные взгляды восточной аскетики на спасение человека, на Царствие Небесное, на добро и зло для того, чтобы указать логические основания их взгляда на задачу подвижника как на задачу только личного совершенствования. Нам нужно было только показать, что те общие типические черты аскетических воззрений преп. Кассиана, именно взгляд на подвижничество как на главным образом внутреннюю жизнь личности с задачей личного совершенствования, осуществляемой под условием активно сознательной деятельности самого инока, действительно находит себе оправдание в восточной аскетике.[1953] Восточная аскетика в этих чертах целиком выразилась в воззрениях преп. Кассиана, и ученик остался верен духу своих учителей.

Если от рассмотрения общих типических черт аскетических воззрений преп. Кассиана обратиться к самому содержанию этих воззрений, то путем того же сравнительного анализа легко можно установить и здесь тесную связь преп. Кассиана с восточной аскетикой и действительное отношение его к ней как к источнику своих воззрений. Оставляя в стороне общехристианское мировоззрение преп. Кассиана, поскольку оно определилось влиянием Востока, обратимся прямо к содержанию его аскетических воззрений.

Определяя подвижничество как искусство достигать чистоты сердца, а через нее и Царства Небесного и спасения,[1954] согласно со взглядом на подвижничество восточной аскетики,[1955] преп. Кассиан необходимость подвижничества выводит из состояния природы падшего человека и таким образом указывает антропологическую основу подвижничества. Антропология составляет общую почву и основную точку отправления для всех его аскетических воззрений, в частности, она же дает ему материал и для вопроса о причине необходимости подвижничества. Необходимость подвижничества заключается в самом же человеке, в том внутреннем разладе, который, явившись прямым следствием уклонения человека от истинной жизни в сознании единства своей воли с волей Божией, делает для него невозможным осуществление своего нравственного назначения без усиленной борьбы с собой и чисто искусственных приемов.[1956] Как это произошло и что такое сделалось с человеком, на это и отвечает антропология преп. Иоанна Кассиана, характеризующая нам состояние человека сначала в качестве члена Царства Божия (до падения), а потом, после падения, в качестве члена царства диавола. Нужно сказать, что содержание антропологических воззрений преп. Кассиана, за исключением некоторых частностей, имеет весьма близкое сходство с антропологией восточных отцов и как бы воспроизводит ее, обобщая сказанное последними.[1957]

Это согласие антропологических воззрений преп. Кассиана с антропологией Востока определило собою и совпадение его с восточными отцами-аскетами в указании причины подвижничества. Причиною подвижничества как такого рода жизни, где человек ведет борьбу со страстями ради чистоты сердца, по воззрению восточных отцов, тоже является сама природа человека, носящая в себе внутреннее противоречие и раздвоенность.[1958]