Творения догматико-полемическое и аскетические

Учение о благодати как силе, помогающей человеку в деле нравственного совершенствования, и является у преп. Кассиана, как мы видели, в качестве основания для возможности осуществления подвижничества. Убеждение в том, что пройти путь подвижничества и достичь нравственного совершенства можно только при помощи Божией, должно, по мысли преп. Кассиана, входить живым звеном в сознание подвижника. Что принадлежит в деле спасения благодати и что силам самого человека, это по мере возможности было выяснено в главе «Осуществление подвижничества». В данном случае важнее взять несколько параллелей из восточных аскетов, которые тоже основанием возможности осуществления подвижничества ставят, с одной стороны, в известной степени правоспособность собственных природных сил человека к добру, с другой – благодать Божию как необходимое вспомоществующее средство. Сам человек, хотя и не мертв совершенно для добра и в самой своей природе носит семена добродетелей, как говорит свт. Иоанн Златоуст,[1970] но он может давать своей волей только повод к вспомоществованию ему со стороны благодати, может предначинать сопротивляться злу, а всякое добро и успех в добродетели зависят от благодати.

«Что делает душа по-видимому сама собою, – говорит св. Макарий Великий, – что предприемлет и прилагает старание совершить, опираясь на собственную только силу и думая, что сама собой, без содействия Духа, может привести дело в совершенство, в том много погрешает, потому что неблагопотребна для небесных обителей, неблагопотребна для Царствия та душа, которая думает сама собой и своими только силами без Духа преуспеть в совершенной чистоте».[1971] Но это отнюдь не устраняет и собственных усилий человека, а, напротив, и самое-то действие благодати возможно при условии только собственного искания и стремления человека осуществить высшие запросы жизни. Человек через это, так сказать, показывает приспособленность своей природы и своего духовного состояния к воздействию благодати. «Человек по природе имеет предначинание, и его-то взыскует Бог. И поэтому повелевает, чтобы человек сперва понял, поняв, возлюбил и предначал волею», – говорит св. Макарий Великий, но тут же продолжает: «А чтобы мысль привести в действие, или перенести труд, или совершить дело, – сие благодать Господня дает возжелавшему и уверовавшему. Посему воля человеческая есть как бы существенное условие; если нет воли, Сам Бог ничего не делает, хотя и может по свободе Своей».[1972] Эти слова Макария Великого самым точным образом кратко выражают общее суждение восточных отцов о положении собственных сил человека в деле осуществления нравственной задачи.[1973] Возможность осуществления подвижничества и достижения спасения имеет основание в силе креста Христова и подаваемой Им благодати,[1974] а самый процесс спасения совершается под условием деятельного участия собственных сил человека. Это общее убеждение восточных отцов, перешедшее и к преп. Кассиану и у него нашедшее подробное раскрытие ввиду пелагианских движений. И поскольку у преп. Кассиана в качестве причины подвижничества указывается расстроенное состояние природы человека падшего, а в качестве основания возможности осуществления подвижничества – учение о благодати Божией, помогающей собственным силам человека, в этих пунктах своих воззрений он согласен с восточными отцами.[1975]

К вопросу об осуществлении подвижничества, после того как указано основание возможности его, относятся более частные вопросы: вопрос о внутреннем исходном начале подвижничества и о тех субъективных побуждениях, которыми руководствуется подвижник в своем деле; далее вопрос о главных внутренних качествах и настроениях, которые должны проходить через всю жизнь подвижника, и, наконец, о тех переживаниях и явлениях в области внутреннего и внешнего человека, из которых и слагается жизнь подвижника. Независимо от троякого, совершенно различного, способа призвания ко спасению, это вступление человека на путь спасительный субъективно выражается у всякого человека в одном и о том же чувстве страха Божия. Это чувство страха Божия, в смысле сознания своей виновности перед Богом и страха за свою участь, и является, по воззрению преп. Кассиана, внутренним исходным началом подвижничества, поддерживающим подвижника на пути добродетели в начальное время жизни. По мере нравственного совершенствования этот страх сменяется более совершенными побуждениями: надеждой и любовью или страхом благоговения.

Эти три внутренние побуждения или начала жизни подвижнической указаны и восточной аскетикой.