1.
Прислушайся к Иоанну Златоусту, цвету константинопольских предстоятелей, [Col. 267] святая жизнь которого привела к мученическому венцу даже без какой-либо бури языческих гонений. Вот что он думал и проповедовал о Воплощении Сына Божия: «И Того, Кого, если бы Он пришел неприкрытым Божеством, не смогли бы выдержать ни небо, ни земля, ни море, ни иная какая-либо тварь, невредимо носило чрево Девы».[224]2.
Даже если ты не знал о прочих, его вере и учения тебе подобало бы следовать и держаться, ибо по любви и привязанности к нему благочестивый народ избрал тебя своим предстоятелем. Ибо когда они в епископы себе взяли тебя из Антиохии, откуда прежде избрали Златоуста, то верили, что в тебе получат для себя все то, что потеряли в нем. Неужели, я спрашиваю, все сии [225] не говорят словно бы пророческим духом для опровержения твоих злохулений? Ибо ты заявляешь, что Господь и Спаситель наш Христос – [Col. 268] не Бог; они же называют Христа Господа истинным Богом. Ты злословишь, говоря, что Мария – Христородица, а не Богородица; они, не отрицая, что Она Христородица, признавали ее Богородицей. (389)3.
Не только суть вещей, но и слова противостоят твоим злохулениям, чтобы мы ясно поняли, что заранее Богом воздвигнута непобедимая ограда против твоих злохулений, чтобы, когда бы ни пришла мощь еретических нашествий, она разбивалась бы о приготовленную уже стену истины. И ты, о нечестивейший и бесстыднейший осквернитель славного града, вредная и губительная зараза для православного и благочестивого люда, дерзаешь стоять в церкви Божией и говорить, своими хульными и безумными словами бесчестишь епископов, всегда отличавшихся непорочной верой и православным исповеданием, утверждая, будто народ константинопольский ошибается по причине заблуждения [их] прежних наставников?[226]4.
Итак, ты – исправитель прежних [Col. 269] предстоятелей, ты – обличитель древних епископов, ты выше Григория, ты более испытанный, нежели Нектарий, превосходнее Иоанна [227] и всех епископов восточных городов, которые даже если не пользовались известностью, равной с названными мною, но все же имели ту же веру? А этого, что касается нашего вопроса, достаточно, ибо когда речь идет о вере, то все равны с лучшими в том, в чем с лучшими согласны.Глава 31. Оплакивает несчастное положение Константинополя по причине бедствия, случившегося из-за этого еретика Нестория; и одновременно он призывает граждан хранить древнюю православную веру предков
1.
По этой причине и я, хотя сам по себе низкий и неизвестный именем и не могу претендовать на место учителя среди выдающихся предстоятелей града Константинополя, все же принимаю усердие и настроение ученика. Ибо я был избран на священное служение и был посвящен Богу блаженной памяти епископом Иоанном,[228] и если не присутствую там телом, то присутствую сердцем, и, хотя больше лично не пересекаюсь с этими милейшими мне и достойнейшими людьми Божиими, все же духом я соединен [с ними].2.
И посему, сострадая и сочувствуя им, я теперь испускаю глас общей скорби и печали, и это единственное, что я мог сделать, – через плачевное сетование моих сочинений, словно из-за членов и суставов моих, я возопил в бессилии. Поскольку, согласно слову апостола, если страдает одна небольшая часть тела, то большая сострадает и сочувствует (см. 1 Кор. 12:26); тогда насколько же сильнее должна сопереживать меньшая часть, если страдает большая? (390) Конечно, это было бы бесчеловечно, чтобы в одном теле малые члены не чувствовали болезни больших, когда большие страдают из-за малых.3.
Посему прошу и умоляю всех вас, живущих в ограде Константинополя, и по любви граждан моего отечества, и по единству веры моих собратьев, чтобы вы отделились от него,[229] как написано, волка хищного, снедающего людей Божиих