Творения догматико-полемическое и аскетические

Поэтому в настоятели над братией никого не избирают, прежде чем тот, кому предстоит начальствовать, посредством повиновения не научится тому, что будет приказывать подчиненным, и не изучит по наставлениям старцев то, что он должен передать младшим.

Начальствование над монастырской братией

4. Они говорят, что хорошо управлять и быть управляемым есть дело человека мудрого, и признают это высшим даром и благодатью Святого Духа. Ибо и давать спасительные наставления повинующимся может только тот, кто прежде был [опытно] научен всем правилам добродетельной жизни,[328] и повиноваться [Col. 82] старшему может только тот, кто преисполнен страха Божия и совершен в смирении.

5. И мы замечаем в некоторых [наших] областях различия в монастырских уставах и порядках потому, что часто дерзаем руководить монастырями, не изучив установлений старцев, и, сделавшись аввами прежде, чем стать учениками, постановляем, что нам пожелалось, будучи настроены скорее требовать соблюдения своих изобретений, чем хранить испытанное учение древних.

Однако мы хотели изложить наилучший чин молитвословий, который следует соблюдать, <Р. 64> но, будучи движимы любовью к постановлениям отцов, слишком рано уклонились к тому предмету, который хотели сохранить для своего места. Но теперь возвратимся к задуманному. [Col. 83]

Глава 4. О том, что по всему Египту и Фиваиде соблюдается двенадцатиричное число псалмов [329]

Итак, как мы сказали, по всему Египту и Фиваиде соблюдается двенадцатиричное число псалмов как в вечерних, так и в ночных богослужениях,[330] впрочем, так, что за ними следуют [каждый раз] два чтения – одно из Ветхого, другое из Нового Завета. Этот издревле установленный чин во всех монастырях тех областей [Col. 84] до сих пор, спустя много веков, пребывает неприкосновенным потому, что, как утверждают старцы, он установлен не по человеческому изобретению, но свыше принесен отцам наставлением Ангела.

Глава 5. О двенадцатиричном числе псалмов, установленном по преданию от Ангела

Предыстория монашества

1. На заре веры [331] имени монахов удостаивались немногие, но самые испытанные. Они получили правило жительства (norma vivendi) от блаженной памяти евангелиста Марка,[332] [Col. 85] первого Александрийского епископа.[333] И они не только сохраняли тот величественный чин (illa magnifica), каким изначально славилась Церковь или множество верующих, как читаем в Деяниях, а именно: У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного. И полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду (Деян. 4:32, 34, 35), – но присоединяли к этому и другое, гораздо более высокое. <Р. 66>

2. Так, удаляясь в сокровенные места вне городов, они проводили свою жизнь в таком строгом воздержании, что их столь высокий образ жизни изумлял даже чуждых веры.[334] Они с таким жаром предавались чтению Божественных Писаний, молитве и рукоделию, что их не посещали даже мысли о пище и они принимали ее на второй или на третий день. Пищу и питие принимали они не столько как желанные, сколько как необходимые, и не ранее заката солнца,[335] чтобы светлое время сочетать с духовными упражнениями, а попечение о теле – с ночью; [Col. 86] совершали они и другие многие высокие дела.

3. Желающий может выяснить это из «Церковной истории»,[336] если не случится ему узнать этого из общения с местными жителями.

Итак, в те времена, поскольку совершенство той первоначальной Церкви пребывало у ее преемников благодаря свежей памяти еще неприкосновенным и пламенная вера немногих, распространившаяся на множество, еще не охладела, почтенные отцы, неусыпно заботящиеся о потомках, собрались, чтобы, посовещавшись, определить, какой меры в ежедневном богослужении следует придерживаться всему братству,[337] и дабы передать своим преемникам наследие благочестия и мира, очищенное от всякого спора и разногласия, то есть чтобы какое-либо разногласие и различие в повседневных службах, зародившись между мужами, связанными одним исповеданием (eiusdem culturae consortes), когда-нибудь впоследствии не дало ростков вредоносного заблуждения (error), или соперничества (aemulatio),[338] или разделения (schisma).