Творения. Том первый. СЛОВА.

Ложное представление ариан о происхождении Сына Божия по воле Отца открывало путь к новому заблуждению: если Сын произошел по воле Отца, то, стало быть, воля Отца предшествовала Его происхождению, и, следовательно, было время, когда Сына не было (ἦν ποτε, ὅτε οὐκ ἦν или οὐκ ἤν, πρίν γεννηθῇ). Но на это св. Афанасий отвечает, что временное бытие и, следовательно, начало бытия имеет только мир, сотворенный из ничего;[397] о Сыне же Божием и Его рождении этого сказать нельзя. Он имеет вечное бытие, и Священное Писание не в одном месте прямо приписывает Ему вечность (Ин. 1:1; Откр. 1:4; Рим. 9:5; Евр. 1:3; Пс. 144:13), между тем как в отношении к вещам конечным ясно утверждает происхождение их во времени (Быт. 2:5; Притч. 8:23; Пс. 89:1; Дан. 13:42).[398] Не говоря уже о прямых свидетельствах Священного Писания о предвечном рождении Сына Божия от Отца (Пс. 2:7; 109:3),[399] оно, по мысли св. Афанасия, с необходимостью вытекает из предвечного бытия Бога, как Отца: Сын Божий совечен Отцу. Напрасно в этом случае ариане возражают, что если Логос совечен Отцу, то Он должен называться уже не Сыном Его, а братом. Это, по мнению св. Афанасия, не более как софизм и игра словами. Если бы о Логосе сказано было только, что Он совечен Отцу, то тогда имело бы место подобное возражение; но Церковь в то же время учит, что Логос рождается от Отца и в Нем имеет источник Своего бытия. Между тем с наименованием Отца и Сына совечными «братьями» должно соединяться представление о третьем высшем начале, от которого произошли Отец и Сын, что очевидно нелепо.[400] Далее, вечность рождения Сына Божия, по учению св. Афанасия, необходимо признать и на основании совершенства и полноты предвечного бытия Божественного существа. Если Сын рождается из существа Отца, а это последнее от вечности совершенно и чуждо всяких временных перемен и развития, то и Сын должен рождаться от вечности. Сын есть Божественный Разум и Премудрость. Отсюда – отрицать вечность Сына значит допускать для Бога время, когда Он существовал без разума и премудрости, когда Он был «сухим источником».[401] Несмотря на полную несостоятельность в учении о временном происхождении Сына Божия от Отца, ариане упорно отстаивали свое заблуждение и указывали православным на то, что если Отец родил Сына, то «Рожденный» должен иметь начало своего бытия и, следовательно, было время, когда Его не было. Но это возражение ариан, как и все подобные ему возражения, очевидно, основывалось на их ложном принципе, по которому они о Бесконечном рассуждали в условиях и пределах конечного, отношения в мире конечном применяли к Бесконечному. Предлоги «до» и «после» имеют место только в конечных и временных отношениях, в отношении же к Божеству о переходе возможности в действительность во времени не может быть и речи.[402] Бог так же не мог быть без Слова, как свет без луча. Рождение указывает только на причинное отношение между Божественными Лицами; но неизменяемость и совершенное божество Отца и Сына не допускают представления о временном рождении. Еретики в этом случае ссылались на творчество и творца, замечая, что отчество во времени так же совместимо с неизменяемостью Божества, как и творчество, а последнее получило начало и проявилось во времени. Но здесь св. Афанасию достаточно было только указать на различие между «тварью» и «Сыном» и между «Творцом» и «Отцом», чтобы обнаружить еретическую ложь. Сын Божий есть «порождение» (γέννημα) Божественного существа, а твари получили свое бытие только во времени и по свободной воле Божества.[403]