Творения. Том первый. СЛОВА.

Отношение Бога к пространству определяется у св. Григория, как беспредельность или независимость от пространственных условий. Что Божество чуждо всяких пространственных ограничений, это – говорит Богослов – вполне понятно для нашего разума, потому что в противном случае Оно было бы существом конечным и ограниченным.[796] Но ближайшее и более ясное понимание и объяснение этого Божественного свойства представляется св. Григорию трудным и превышающим человеческое разумение, что он и показывает в следующем софизме. На вопрос, где существует Бог, может быть дан – говорит он – двоякий ответ: Он или нигде, или где-нибудь. В первом случае нам могут возразить: значит, Бог то же, что несуществующее? Ибо последнее также нигде не существует. А во втором случае представляются новые затруднения. Если Бог существует где-нибудь, то Он, без сомнения, или в мире, или выше мира. Если Он в мире, то или в какой-либо одной части его, или повсюду. Но в том и другом случае Он будет ограничиваться, как содержимое содержащим. Притом здесь также немало затруднит вопрос, где был Бог, пока мира еще не было. Если же Бог существует выше мира, то где же именно? В этом случае необходим предел, который бы разделял и разграничивал мир и то, что выше мира; иначе сказать: необходима среда, которой бы ограничивались Бог и мир. Все эти трудности, заключает Богослов, показывают, что свойства Божественные для нас непостижимы, как скоро мы захотим составить себе о них ясные представления; в данном случае можно утверждать одно только, что Бог выше всяких пространственных отношений.[797]

Отношение Бога ко времени св. Григорий обозначает вечностью или самобытностью, т. е. таким свойством, по которому Бог существует от вечности и имеет основание бытия в Себе Самом.[798] В определении этого свойства он выходит из понятия времени вообще и отношения его к конечным вещам и отсюда уже, путем отрицания в Существе бесконечном всяких условий времени, приходит к признанию Его бытия вечным и абсолютным. Если время, по Аристотелю, есть мера, которой определяется движение вещей, то оно может иметь применение только именно к вещам, в которых различаются начало и конец и где оно может измерять это движение. Отсюда, если с понятием времени соединяется понятие о несовершенстве и ограниченности конечного, то в отношении к Существу совершеннейшему и неограниченному оно должно быть отвергнуто или – другими словами – Божеству необходимо приписать вечность, которая совершенно справедливо определяется как отрицание начала и конца. Но так как, с другой стороны, движение вещей определяется отношением двух моментов – прошедшего и будущего, то с отрицанием времени отрицаются и эти два момента и вечность получает значение нераздельного настоящего. Эти именно идеи проводит и Назианзин в учении о вечности Божества. «Бог всегда был, есть и будет, – говорит он, – или, лучше, Он всегда существует, ибо выражения был и будет обозначают деления нашего времени и свойственны природе изменяемой; но Бог – Сый, и Он так называет Себя Сам, беседуя на горе с Моисеем (Исх. 3:14), потому что, соединяя в Себе все, Он имеет бытие безначальное и бесконечное и представляет Собой как бы некоторое безмерное и беспредельное море естества, простирающееся за пределы всякого представления о времени и естестве».[799] Несколько ниже Богослов продолжает: «Вечность – ни время, ни часть времени, потому что она неизмерима; но что для нас время, измеряемое течением солнца, то для вечных вечность, нечто соединенное с вечно существующим и как бы некоторое временное движение и расстояние».[800] Как видно, и здесь святой отец представляет вечность как отрицание времени или как бытие превысшее всякого времени, не отрицая при этом в Боге движения и жизни. Движение и жизнь – если перенести эти понятия на Божество – совершаются в Нем без перехода из будущего в прошедшее. В Боге нет ни прошедшего, ни будущего, а только одно настоящее, потому что в Нем все соединено в одно. На вопрос, что делал Бог до творения мира, св. Григорий находит возможным дать только один ответ: тогда Он созерцал в идее вещи, которым хотел дать некогда действительное бытие, но созерцал не в порядке времени, а вдруг, как это совмещалось в сущности высочайшего Божества.[801] Для обозначения вечности или самобытности Божества св. Григорий находит наиболее соответствующим выражение Сый (ὁ ὢν), которому, как мы уже заметили выше, он отдает преимущество перед всеми другими именами Божиими, считая его некоторым образом даже наименованием сущности Божества, так как оно принадлежит собственно и всецело одному Божеству и неприменимо более ни к кому.[802]