Творения. Том первый. СЛОВА.

Но, сильное само в себе, это доказательство св. Григория могло казаться не таким убедительным для еретиков, которые допускали возможность признания божества Святого Духа только при том условии, если бы в Священном Писании Дух Святой прямо и буквально назывался Богом. Но так как в действительности этого нет, то они и спрашивали православных: «Откуда вы вводите к нам чуждого и не известного по Писанию Бога?».[1079] Это возражение, всего чаще повторяемое еретиками, без сомнения, могло иметь немаловажное значение и в некоторой степени подрывать авторитет православного догмата о божестве Духа Святого в глазах тех, которые довольствовались в своей вере только буквальными и прямыми указаниями Священного Писания, нисколько не проникая во внутренний смысл последнего. Поэтому наш Богослов останавливается на этом возражении с особенным вниманием и, обнаруживая его несостоятельность, в то же время представляет целую теорию об отношении к Священному Писанию и условиях, необходимых для правильного его понимания в отношении к учению о Божестве. Возражение духоборцев он находит несостоятельным с двух сторон. Прежде всего, говорит Назианзин, божество Духа было бы несомненно даже и в том случае, если бы в Священном Писании не было ни одного такого места, которое бы прямо и ясно указывало на него, так как простое слово, одна буква сама собой еще не выражает истины, «истина заключается скорее в мысли, нежели в простом звуке».[1080] Что, например, в том, что некоторые еретики (разумеются аполлинаристы) усвояют название Божества и Духу Святому, между тем как они лишают Его силы Божества, потому что (привязываясь к букве Писания) они допускают в Троице подразделение на величайшего, великого и малого богов и таким образом становятся как бы на такую лестницу, которая не на небо ведет, а с неба низводит?[1081] Привязанность к букве (ἡ φιλία τοῦ γράμματος) служит для противников только прикрытием их нечестия (ἔνδυμα τῆς ἀσεβείας).[1082] Таким образом, хотя Дух Святой в Писании буквально и не называется Божеством, тем не менее наименование это с необходимостью вытекает из других выражений Писания: оно несомненно заключается в его внутреннем смысле (δυνάμει),[1083] так как Дух, Которого мы, христиане, по Апостолу (1 Кор. 2:12), получили, – не дух мира, но Дух, Который исходит от Бога, а что от Бога (ἐκ, а не ἀπὸ Θεοῦ), то из Его существа, единосущно с Ним. В Священном Писании также нет выражений «нерожденный», «безначальный» и «единородный», однако ж это не дает еще права отрицать их.[1084] Притом признавать только то, что буквально выражено в Писании, – принцип ложный и еретический, так как в этом случае нужно отвергнуть все предание (παράδοσις) отцов. Вообще же с выражениями, употребляемыми в Писании, необходимо, по словам Богослова, сообразовываться и обращать внимание на следующие способы их употребления. Во-первых, иногда Божеству приписывается то, что по свойству Его природы в Нем не может иметь места; например, говорится, что Бог спит (Пс. 43:24), пробуждается (Дан. 4:14), гневается (Втор. 11:17), ходит и имеет престолом Своим Херувимов (Ис. 37:16); на самом же деле ничего подобного не может принадлежать Богу, как Существу духовному и чуждому всяких душевных волнений и страстей. Если же в Писании это и приписывается Ему, то только применительно к нашим понятиям и представлениям. Иногда же, напротив, в Священном Писании нигде прямо и буквально не выражено то, что несомненно принадлежит Богу, например: несотворенность Бога, нерождаемость и безначалие Отца и т. п. Далее, есть такие понятия, которым в действительности ничего не соответствует и о которых нет ни слова в Писании, например: Бог зол, шар четвероуголен, прошедшее настало, человек несложен и т. п. Наконец, есть нечто и такое, что и в действительности существует, и в Писании выражено буквально, например: Бог, человек, Ангел, суд и т. п.[1085] Теперь ясно, что все, что относится ко второму роду представленных примеров, нельзя отрицать в Боге на том только основании, что это прямо и буквально в Священном Писании не выражено, как, например, нельзя отрицать бессмертия Божия только потому, что в Писании нет буквального выражения «Бог бессмертен».[1086] «Если же, – заключает Богослов, – столько разницы между названиями и называемыми (предметами), то зачем ты так раболепствуешь букве и предаешься иудейской мудрости, гоняясь за словами и пренебрегая самыми вещами?[1087] Если ты скажешь: дважды пять и дважды семь, а я из этих слов сделаю вывод: десять и четырнадцать, или если животное разумное и смертное заменю словом человек, то ужели, по-твоему, я говорю вздор? Отнюдь нет; потому что я говорю то же самое, что и ты, и слова эти не столько принадлежат мне, произносящему их, сколько тебе, заставляющему произнести их».[1088] Таким же точно образом, по словам святого отца, мы отнюдь не утверждаем лжи, когда говорим только то, что с необходимостью вытекает из сказанного в Писании.[1089] Следовательно, основываясь на словах Писания, необходимо признать и божество Святого Духа, хотя бы оно и не было выражено там буквально и с полной ясностью. Но нельзя сказать и того, что Священное Писание говорит о божестве Духа Святого неясно. Если в нем нет прямого и буквального наименования Духа Святого Божеством, то, с другой стороны, оно представляет целый «рой таких свидетельств, из которых всякому, кто не совсем тупоумен и чужд Духа, ясно видно, что божество Духа открыто в Писании».[1090] Такие свидетельства идут почти от начала и до конца Писания. Так, – говорит Богослов, – «Христос рождается – Дух предшествует Ему (Лк. 1:35); Христос крещается – Дух свидетельствует (Ин. 1:33); Христос искушается – Дух возводит Его (Мф. 4:1); Христос совершает чудеса – Дух сопутствует Ему; Христос возносится – Дух заменяет Его... а из имен Божиих Он называется всеми, кроме нерожденности и рождения, из которых одно исключительно должно принадлежать Отцу, а другое – Сыну, чтобы не допустить слияния в Божестве. Возмущаюсь, когда, с одной стороны, представляю богатство имен, а с другой – вижу, что противники Духа не стыдятся и такого числа имен. Он называется Духом Божиим, Духом Христовым (Рим. 8:9), Умом Христовым (1 Кор. 2:16), Духом Господним (Ис. 61:1), самим Господом (2 Кор. 3:17), Духом сыноположения (Рим. 8:15), истины (Ин. 14:17), свободы (2 Кор. 3:17), Духом премудрости, разума, совета, крепости, ведения, благочестия, страха Божия (Ис. 11:2, 3). Он все наполняет Своим существом, все содержит (Прем. 1:7). Он – Дух благий (Пс. 142:10), правый (Пс. 50:12), владычний (Пс. 50:14) – по естеству, а не по усвоению, освящающий, но не освящаемый, прославляемый (1 Кор. 6:19, 20), вместе счисляемый (Мф. 28:19). Он Дух-Творец (Иов. 33:4), воссоздающий в крещении (Тит. 3:5) и воскресении (Рим. 8:11), Дух, Который все знает (1 Кор. 2:11), всему учит (Ин. 14:26), дышит, идеже хощет и сколько хочет (Ин. 3:8); Дух наставляющий (Ин. 16:13), говорящий (Мф. 10:20), посылающий (Деян. 13:4), отделяющий (Деян. 13:2)... Он – податель откровений (1 Кор. 2:10), просвещения (Евр. 6:4), жизни (Рим. 8:11) или, лучше, самый свет и самая жизнь. Он делает меня храмом (1 Кор. 3:16) и богом. Он совершает все, что совершает Бог; раздается в огненных языках (Деян. 2:3), разделяет дарования (1 Кор. 12:11), поставляет апостолов, пророков, благовестников, пастырей и учителей (Еф. 4:11). Он – Дух всесильный, всевидящий, испытующий всех разумных духов» и т. д. Этого мало. Дух Святой называется истинным Утешителем (Ин. 14:16), как бы иным Богом; известно также, что только хула на Духа не простится (Мф. 12:31). Об Анании же и Сапфире, солгавших Духу Святому, говорится, что они солгали Богу, а не человеку (Деян. 5:4). «О чем же другом все это свидетельствует, – заключает Богослов, – как не о том, что Дух Святой есть Бог?».[1091] Что же касается унизительных выражений, встречающихся в Священном Писании в отношении к Духу Святому, например, что Он подается (Деян. 8:18), посылается (Ин. 14:26), разделяется (Деян. 2:3), ходатайствует (Рим. 8:26) и т. п., то о них св. Григорий замечает, что «их надобно возводить к первой Причине, чтобы видеть, от кого Дух, а не признать, подобно многобожникам, трех начал».[1092]