Творения. Том первый. СЛОВА.

После того как созданы были вторые светы, высшие разумные духи и видимый вещественный мир, творческое Слово – учит Богослов – восхотело создать такое существо, которое заключало бы в себе сочетание двух сотворенных противоположностей – невидимого и видимого, духа и материи, восхотело создать человека и, «взяв от сотворенного уже вещества тело, а от Себя вложив дыхание (что в слове Божием известно под именем разумной души и образа Божия), творит как бы некоторый второй мир – великий в малом, помещает на земле другого Ангела, (Своего) почитателя, составленного из разных природ, зрителя видимой твари, участника твари невидимой, владыку земли, поклонника небесного царства, земного и небесного, смертного и бессмертного, видимого и невидимого (νοούμενον), который занимает середину между величием и ничтожеством и который в одно и то же время и дух, и плоть... творит живое существо, здесь приготовляемое (οἰκονοούμενον) и переселяемое в другой мир и, что составляет конец тайны, посредством стремления к Богу достигающее обожения».[1150] В этих словах св. Григория заключается вся сущность его учения о человеке. Все, что он говорит о нем в других местах своих творений, есть не что иное, как повторение тех же самых мыслей, даже почти в тех же выражениях, за исключением разве немногих добавлений, служащих некоторым объяснением представленного учения. Таким образом, по воззрению св. Григория Богослова, человек есть, прежде всего, творение Божие, явившееся на свет после всех других тварей. Совмещая в себе две природы, духовную и чувственную, он представляет собой нечто среднее между высшими – духовно-разумными – существами и низшим – материальным – миром: сродный по своей разумной душе (ψυχὴ νοερά) с миром невидимым и духовным, он отличается от него материальной стороной своего существа и, наоборот, соприкасаясь с миром неразумным и вещественным своей чувственной природой, он в то же время существенно отличен от него по своей разумной душе, вложенной в него Творцом. Если внешняя, телесная природа в человеке – явление совершенно понятное, то что такое человек по своей духовной природе? Что такое разумная душа в человеке? Она – рассуждает Назианзин – не есть истребительный огонь, «потому что пожирающее не может оживлять пожираемое». Она – не воздух, то выдыхаемый, то вдыхаемый и никогда не остающийся в покое. Она – не кровавый ток, пробегающий в теле, и не гармония составных частей организма, приводимых в единство, «потому что природа плоти и бессмертной формы не одинакова». Притом если бы добродетель или порок в людях происходили от соединения стихий, то люди добродетельные не имели бы никакого преимущества перед самыми порочными. Кроме того, если разумная душа есть гармония частей тела, то ее необходимо признать и у животных, так как и у них есть гармония формы и тела. По этому принципу выходит, что лучший будет тот, в ком лучше и совершеннее гармония частей организма. Наконец, душа не есть какая-нибудь общая, разделенная между всеми и разлитая в воздухе сущность, потому что в противном случае все бы вдыхали и выдыхали одинаковую душу и все живущие на свете после своей смерти жили бы в других.[1151] Что же такое душа? Она, по учению св. Григория, есть «дыхание Божие» (ἄημα Θεοῦ) [1152] или – как он еще выражается – «струя невидимого Божества» (τὸ θεότητος ἀειδέος ἀποῤῥώξ),[1153] «частица Божества» (θεῖα μοῖρα).[1154] Само собой разумеется, что, называя так человеческую душу, св. Григорий Богослов не усвояет природе ее самую Божественность, а только выражает ее близость и сродство с Божественным или такую способность и приемлемость ее к Божественному, по которой она в надлежащем своем состоянии одушевляется или живится Духом Святым и просвещается сиянием триединого Бога, потому что в противном случае нужно было бы признать, что душа человека, по своей Божественной природе, существовала уже прежде его рождения. Но св. Григорий, как мы увидим ниже, отвергает как Пифагорову теорию метемпсихоза, так и Оригеново учение о предсуществовании душ. Еще менее можно допустить, чтобы св. Григорий соединял с упомянутыми наименованиями души человеческой представление о материальном отделении Божества, потому что, насколько мы уже знаем его учение о Божестве, ни о чем он так не старался, как именно о том, чтобы представить христианское понятие о Боге безусловно чистым и чуждым всяких материальных и ограниченных идей. Несомненно, что, называя человеческую душу «дыханием», «струей» и «частицей Божества», великий учитель веры хотел этим выразить не что иное, как только особенную близость духовной природы человека к Богу, подобно тому, как, очевидно, в той же самой мысли он не затруднялся сказать, что «Ангел есть некоторая струя первого Света»,[1155] а человек – «персть, соединенная с Божеством, бог».[1156] Но самое лучшее понятие о душе человека св. Григорий дает, называя ее, согласно с Писанием, «образом Божества» (εἰκὼν Θεοῦ).[1157] Как образ Божий, душа человека очевидно должна обладать – конечно не в абсолютном смысле – свойствами Божества. Таким образом, если Бог есть бесконечный Дух, то и душа человеческая есть существо духовное, а не вещественное;[1158] если Бог – чистейший Разум, то и душа человека разумна;[1159] если Бог – Существо свободное и ни от кого не зависимое, то и душа должна быть свободной;[1160] наконец, как «образ Бессмертного» (εἰκὼν ἀθανάτοιο),[1161] душа человеческая должна быть бессмертной.[1162]