Ты будешь там?

Так вот в чем заключается предназначение сновидений! Его надо было искать не в научных объяснениях, а скорее в области психоанализа. Сны – всего лишь проявление подавленных желаний, своего рода предохранительный клапан, позволяющий нашему подсознанию выразить себя, не подвергая опасности психическое равновесие. Элиот пытался достучаться до Альберта Эйнштейна, а дверь ему открыл Зигмунд Фрейд!

Вот так обычный телефонный звонок вернул его на землю. Магия растаяла, и в ярком утреннем свете то, что ночью казалось таким реальным, обернулось химерой. Ему так хотелось верить в это чудо, но увы… Это прекрасное приключение – стремительный прыжок во времени – оказалось всего лишь инсценировкой его мозга. Болезнь и неотвратимость смерти подтолкнули его к фантазиям о возможном возвращении в поворотный момент его прошлого.

А истина заключалась в том, что он умирал от страха. Он отказывался признавать, что жизнь окончена. Она пролетела слишком быстро: детство, отрочество, молодость, зрелость… Несколько раз открыл-закрыл глаза, и уже пора уходить? Черт! Шестьдесят лет – это слишком мало! Он не чувствовал себя старым. До того, как ему поставили диагноз, он был полон сил и энергии. Во время гуманитарных миссий он поднимался в горы, оставляя позади тридцати- и сорокалетних. И Шари, его индийская стажерка, прекрасная как день, хотела встречаться с ним, а не с одним из тех юнцов, которые только начали клиническую практику!

Но все это закончилось, все ушло. Его ждали только страх и смерть.

Страх наблюдать за своим постепенно слабеющим телом.

Страх боли и беспомощности.

Страх сдохнуть в полном одиночестве в белой больничной палате.

Страх оставить дочь одну в этом ненадежном мире.

Страх, что, в конечном счете, в его жизни не было никакого смысла.

И страх того, что ожидает его за последней чертой. Когда он умрет и попадет туда.

Нет, довольно!

Элиот смахнул слезы ярости.

Боль проснулась и теперь бродила в его внутренностях. Он пошел в ванную комнату, нашел в аптечном шкафчике обезболивающее, умылся. В зеркале на него смотрел мужчина с налитыми кровью глазами.

Сколько времени у него в запасе? Несколько дней? Недель? Никогда еще Элиот не чувствовал такой жажды дышать, жить, бегать, любить…

Нельзя сказать, что он прожил жизнь напрасно: он обожал дочь, приносил пользу людям, посмотрел мир, испытал много радостей, дружил с прекрасным человеком.

Но ему всегда чего-то не хватало.

Илена…

После ее смерти он как будто перестал жить по-настоящему, смирившись с ролью наблюдателя… Но в безумной надежде увидеть перед смертью любимую он с готовностью поверил в возможность путешествия во времени.

Теперь иллюзия растаяла, и он страдал, чувствуя себя обманутым. «Ты перестанешь чувствовать боль, когда потеряешь надежду», – гласила народная мудрость.

А Элиот больше не хотел терпеть боль.

И тогда, чтобы навсегда покончить с надеждой, которая еще теплилась в его душе, он выбросил флакон с таблетками в унитаз.

Помедлил мгновение…

…и спустил воду.

1976 год

Элиоту 30 лет

Элиот припарковал «жука» на Валенсиа-стрит в районе Мишен. В этот час в испанском квартале Сан-Франциско жизнь кипела вовсю. С его дешевыми лавками, такериями[18] и прилавками, заваленными фруктами, Мишен был одним из самых живописных районов города.

Доктор не спеша шел вместе с шумной и пестрой толпой. Фасады зданий вдоль всей улицы украшали яркие фрески. Элиот на несколько минут остановился перед этими чарующими картинами, над которыми незримо витал дух Диего Риверы[19]. Однако врач приехал сюда не отдыхать. Он пошел дальше, ускорив шаг. Это место, с его грубоватой, наэлектризованной атмосферой, нравилось молодежи, несмотря на банды чиканос[20], которые, задирая прохожих, портили дружественное настроение квартала.

Пройдя Долорес-стрит мимо череды клубов сальсы и лавок, торгующих церковной утварью, он увидел наконец вывеску, которую искал: «Голубая луна: украшения и татуаж».

Он толкнул дверь магазина и сразу уткнулся в плакат с изображением Фредди Меркьюри. Переодетый в женское платье, солист группы Queen стоял в непристойной позе, имитирующей половой акт. Из магнитофона на стойке рядом с кассовым аппаратом доносился голос Боба Марли, ставшего популярным после того, как Эрик Клэптон исполнил его песню I shot the sheriff[21].

Элиот вздохнул. Нельзя сказать, что он чувствовал себя здесь как рыба в воде, однако это не сильно его смущало.

– Кристина! – позвал он, заходя за прилавок.

– Доктор Купер! Вот это сюрприз!

Перед ним стояла высокая эпатажная блондинка в высоких байкерских сапогах, коротеньких кожаных шортиках и с эротической татуировкой на пояснице.