Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И вот мельница вдруг разлетелась, и он снова увидел себя в своем прежнем образе — человека, а не осла. Он прогуливался по базару города, которого он не знал, и он не знал даже, куда ему идти. И он уже устал ходить и искал глазами место для отдыха, когда какой-то старый купец, который заключил по его виду, что он иностранец, вежливо пригласил его зайти к нему в лавку. И, видя, что он утомлен, он усадил его на скамейку и сказал ему:

— О чужеземец, ты молод, и ты не испытаешь несчастий в нашем городе, где молодые люди очень ценятся и где на них большой спрос, особенно если они, подобно тебе, такие здоровые молодцы. Скажи же мне, намерен ли ты оставаться в нашем городе, обычаи которого весьма благоприятны для чужеземцев, желающих поселиться в нем?

И султан Махмуд отвечал:

— Клянусь Аллахом, я не желаю ничего лучшего, как остаться здесь при условии, что я смогу найти здесь лучшую пищу, чем бобы, которыми меня кормили в течение пяти лет!

И старый купец сказал ему:

— Что говоришь ты о бобах, несчастный! Здесь ты будешь есть самые изысканные и питательные вещи для выполнения того дела, которое тебе придется совершать. Слушай же меня внимательно и последуй совету, который я сейчас дам тебе. — И он продолжил: — Пойди поскорее и встань у дверей городского хаммама, который находится вот там, на повороте улицы. И у каждой выходящей оттуда женщины ты должен спросить, приблизившись к ней, есть ли у нее муж. И та, которая скажет, что у нее нет мужа, сделается тотчас же твоей супругой согласно обычаю нашей страны. И особенно остерегайся пропустить хоть одну из женщин, которые будут выходить из хаммама, в противном же случае ты подвергаешься большой опасности быть изгнанным из нашего города.

И султан Махмуд отправился и стал у дверей хаммама; и недолго простоял он там, когда увидел, как из хаммама выходит очаровательная девочка тринадцати лет. И, увидев ее, он подумал: «Клянусь Аллахом, с этой я утешился бы от всех моих несчастий!»

И он остановил ее и сказал ей:

— О повелительница моя, замужем ты или девственница?

И она отвечала:

— Я замужем с прошлого года. — И она пошла своей дорогой.

И вот из хаммама вышла старуха, страшно безобразная. И султан Махмуд задрожал от страха при виде ее и подумал: «Я, без сомнения, предпочел бы умереть с голоду и стать снова ослом или носильщиком, чем жениться на этой старой рухляди! Но так как старый торговец велел мне задавать вопрос всем женщинам, я должен решиться спросить злосчастную».

И он подошел к ней и спросил, отворачивая от нее голову:

— Замужем ты или девственна?

И отвратительная старуха ответила, брызгая слюной:

— Я замужем, душа моя!

И подумал он: «Какое облегчение!» — и сказал:

— Я очень рад, тетушка!

И подумал он: «Да будет милосердие Аллаха к тому несчастному чужеземцу, который предупредил меня!»

И старуха пошла своей дорогой.

И вот из хаммама вышла развалина, гораздо противнее и ужаснее предыдущей. И султан Махмуд приблизился к ней, дрожа, и спросил у нее:

— Замужем ты или девственна?

И она ответила, сморкаясь в руку:

— Я девственна, о око мое!

И султан Махмуд воскликнул:

— Ге! Ля! Ге! Ля! Я осел, тетушка, я осел! Посмотри на мой хвост, на мои уши и мой зебб! Это хвост, уши и зебб осла! За осла же женщины не выходят замуж!

Но отвратительная старуха приблизилась к нему и хотела было его обнять, но султан Махмуд, вне себя от отвращения и ужаса, стал кричать:

— Ге! Ля! Ге! Ля! Я осел, йа ситти, я осел! Смилуйся, не выходи за меня! Я бедный осел с мельницы! Ге! Ля! Ге! Ля!

И, сделав над собой нечеловеческое усилие, он вынул голову из бассейна. И увидел себя султан Махмуд посреди тронной залы дворца своего, и по правую руку от себя — своего великого визиря, а по левую — чужеземного шейха. А перед ним одна из его любовниц предлагала ему на золотом подносе чашку шербета, которую он потребовал за несколько минут до прихода шейха. Ге! Ля! Ге! Ля! Значит, он по-прежнему султан! Он султан! А все это печальное приключение длилось ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы погрузить голову в бассейн и снова вынуть ее! И он не мог заставить себя поверить такому чуду. И принялся он оглядываться вокруг, ощупывая себя и протирая себе глаза. Ге! Ля! Ге! Ля! Он, вне всяких сомнений, был султаном, самим султаном Махмудом, а не тем несчастным, потерпевшим кораблекрушение, не носильщиком, не ослом с мельницы, не супругом страшной развалины! Ге! Аллах свидетель, как счастлив он был, найдя себя снова султаном после всех этих злоключений! И в ту минуту, когда он открыл рот, чтобы попросить объяснения этого странного случая, раздался глухой голос святого старца, говорившего ему:

— Султан Махмуд, я пришел к тебе как посланник трех братьев моих, сантонов дальних стран, чтобы возвестить тебе о милости Воздаятеля!

И, сказав это, магрибский шейх исчез, так что никто не знал, вышел ли он через дверь или улетел в окно.