Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И я побежал к этим газелям, бросился к ногам милой Шамс и стал целовать ее ноги, причем крепко держал ее одеяние из боязни, чтобы она не взяла его и не улетела. Тогда она подняла меня и начала говорить мне тысячу милых слов и оказывать мне тысячу ласк, желая побудить меня отдать ей ее одеяние; но я остерегся уступить ее желанию, и мне удалось увлечь ее на рубиновый трон, где я уселся, посадив ее к себе на колени.

Тогда она увидала, что не может вырваться от меня, и она решилась наконец удовлетворить мои желания: она охватила мою шею руками и отвечала поцелуем на поцелуй и ласкою на ласку, между тем как сестры улыбались нам, оглядываясь по сторонам, чтобы видеть, не идет ли кто.

В это время шейх, мой покровитель, отворил дверь и вошел.

Тогда мы поднялись в честь его и пошли ему навстречу, чтобы принять его; и мы поцеловали ему почтительно руки. Он попросил нас сесть и, обращаясь к милой Шамс, сказал:

— Я восхищен, о дочь моя, что ты выбрала себе этого молодого человека, который любит тебя до безумия. Знай же, что он действительно высокого происхождения. Его отец — царь Тигмос, владыка Афганистана. И ты хорошо сделаешь, если согласишься на этот союз и если уговоришь также царя Насра, твоего отца, дать тебе свое согласие.

Она ответила:

— Слушаю и повинуюсь!

Тогда шейх сказал ей:

— Если ты действительно принимаешь этот союз, то дай мне клятву в этом и обещай быть верной твоему супругу и никогда не покидать его.

И прекрасная Шамс тотчас же встала и дала требуемую клятву перед почтенным шейхом. Тогда он сказал нам:

— Возблагодарим Высочайшего за ваш союз, дети мои! И да будете вы счастливы! И вот я призываю на вас обоих благословения! Вы можете теперь свободно любить друг друга. А ты, Яншах, можешь отдать ей ее одеяние, потому что она больше не покинет тебя.

И, проговорив эти слова, он повел нас в залу, где были разостланы тюфяки с коврами и стояли также подносы, уставленные великолепными фруктами и другими восхитительными яствами. И Шамс попросила своих сестер отправиться раньше во дворец ее отца, чтобы объявить ему о свадьбе и предуведомить о ее возвращении со мной; затем она сделалась очень нежна со мною и сама захотела чистить мне фрукты и делить их со мною. После этого мы легли и в объятиях друг друга вкусили высший предел блаженства.

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ТРИСТА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Раньше отправиться во дворец ее отца, чтобы объявить ему о свадьбе. После этого мы легли и в объятиях друг друга вкусили высший предел блаженства.

Утром Шамс проснулась первой. Она надела на себя свой плащ из перьев; потом разбудила меня, поцеловала промеж глаз и сказала:

— Настало время отправиться нам в алмазный дворец, чтобы посетить царя Насра, отца моего. Итак, поспеши одеться!

Я тотчас же послушался, и, когда был готов, мы пошли к шейху — начальнику птиц — и поцеловали у него руки и очень благодарили его. Тогда Шамс сказала мне:

— Теперь сядь ко мне на плечи и держись крепче, потому что путь будет долог, хотя я буду стараться лететь как можно быстрее.

И она посадила меня к себе на плечи и понесла меня по воздуху со скоростью молнии, и через некоторое время она опустила меня на землю неподалеку от входа в алмазный дворец. И мы двинулись медленно по направлению к дворцу, между тем как джинны-служители, расставленные царем, побежали известить его о нашем прибытии.

Царь Наср, отец Шамс и повелитель джиннов, был чрезвычайно рад увидеть меня; он заключил меня в свои объятия и прижал к груди своей. Потом он отдал приказание, чтобы на меня надели великолепное почетное платье, чтобы на голову мне возложили корону, сделанную из цельного алмаза; затем он повел меня к царице, матери супруги моей, и та выразила мне свое удовольствие и поздравила свою дочь с выбором, сделанным ею в моем лице. Потом она подарила своей дочери огромное количество драгоценных камней, тем более что дворец был переполнен ими; и она велела отвести нас в хаммам, и там нас вымыли и надушили розовой водой, мускусом, амброй и ароматическими маслами, которыми мы великолепно освежились. После этого дали в честь нас празднества, которые продолжались тридцать дней и тридцать ночей безостановочно.