Тысяча осеней Якоба де Зута

Несколько раз дорога забирает круто вверх, потом они пересекают узкую реку Мэкура и по усыпанной листьями тропе сворачивают еще выше, к устью ущелья. У замшелых ворот-тории висит объявление, призывающее случайных путников повернуть назад. Здесь паланкин ставят на землю, достают из тайника оружие и на глазах Удзаэмона торговец Дэгути из Осаки и его смиренные слуги превращаются в бойцов. Сюдзаи громко свистит. Удзаэмон ничего не слышит – разве что хруст веточки в кустах, – но наемники улавливают сигнал, что все в порядке. Они бегут дальше с пустым паланкином. Тропа вьется вверх по склону. Переводчик скоро выбивается из сил. Все ближе и громче слышится шум воды, и, обогнув груду камней, оставшуюся от недавнего камнепада, они оказываются у нижнего края ущелья Мэкура. В крутом откосе высотой в восемь-девять человеческих ростов, заросшем папоротниками и оплетенном ползучими растениями, выбиты ступени. Рядом река отвесно падает с обрыва. Вода внизу бурлит и пенится.

Удзаэмон замирает, словно в плену у вечно низвергающегося водопада…

«Она пьет из этой реки, – думает он, – там, наверху, где река – еще всего-навсего горный ручей».

…Пока в зарослях дикой камелии не раздается свист дрозда. Сюдзаи свистит в ответ. Из расступившейся листвы появляются пятеро мужчин, все в крестьянской одежде, но лица по-военному жесткие, как и у других ронинов.

– Давайте-ка, – Сюдзаи указывает на потрепанный паланкин, – уберем этот ящик на шестах куда-нибудь с глаз долой.

Паланкин прячут в ложбинке, за плотной стеной камелий, и забрасывают ветками и листьями. Сюдзаи называет фальшивые имена вновь прибывших: Цуру, предводитель, с круглым как Луна лицом, Яги, Кэнка, Бара и Мугути; Удзаэмона, по-прежнему в одежде паломника, он представляет как «Дзюнрэя». Новые наемники обращаются к Удзаэмону уважительно, однако явно считают Сюдзаи главным в их отряде. Они ничем не показывают, считают Удзаэмона влюбленным глупцом или человеком чести; «одно другого не исключает», – думает Удзаэмон. Самурай по имени Тануки коротко рассказывает об их путешествии от Саги до Куродзанэ, а переводчик мысленно перебирает все крошечные шажки, что привели к созданию этого отряда: верная догадка травницы Отанэ о том, что` у него на сердце; отвращение послушника Дзирицу к догматам ордена; гнусная низость Эномото и еще другие шаги и хитросплетения, порою неведомые. Удивительная ткань создается на ткацком станке судьбы!

– Пойдем шестью группами по два человека, – говорит Сюдзаи. – Выходим с промежутками в пять минут. Сперва Цуру и Яги, вторыми – Кэнка и Мугути, третьи – Бара и Тануки, после них Кума и Иси, затем Ханэ и Сяккэ, последние, – он смотрит на Удзаэмона, – мы с Дзюнрэем. Перегруппируемся у заставы, которая находится вот здесь.

Наемники теснятся вокруг нарисованной от руки карты, их дыхание смешивается.

– Я поведу Бару, Тануки, Цуру и Ханэ через этот уступ. Мы атакуем ворота сверху, откуда не ждут, сразу после смены часовых. Свяжем их, заткнем рты, на голову – мешок. Это просто крестьянские парни, так что не убивайте их, если не будут слишком нарываться. До Лысого пика еще два часа быстрым ходом; пока дойдем, в монастыре уже начнут собираться ко сну. Кума, Ханэ, Сяккэ, Иси: перелезайте через стену вот здесь… – Сюдзаи разворачивает рисунок монастыря, – с юго-западной стороны, где деревья гуще. Сразу бегите сюда, к воротам, и впускайте нас. Затем мы потребуем, чтобы к нам вышел главный. Скажем ему, что сестра Аибагава уйдет вместе с нами, пусть он сам выбирает – мирно или через полный двор трупов. – Сюдзаи оглядывается на Удзаэмона. – Угроза ничего не стоит, если не готов ее выполнить на деле.

Удзаэмон кивает, а про себя молится: «Прошу, пусть никто не погибнет…»

Сюдзаи говорит остальным:

– Эномото знает Дзюнрэя в лицо, встречался с ним в Академии Сирандо. Хотя трактирщик любезно сообщил, что господин настоятель сейчас в Мияко, рисковать нельзя, его могут узнать по описанию. Поэтому он не будет принимать участия в штурме.

«Прятаться в стороне, как женщина! Невозможно», – думает Удзаэмон.

– Я знаю, о чем вы думаете, – говорит Сюдзаи. – Но вы не убийца.

Удзаэмон кивает, уверенный, что за день сумеет переубедить Сюдзаи.

– Когда будем уходить, я предупрежу монахов, что, если за нами отправят погоню, перебьем всех без жалости. После этого мы отправимся восвояси, вместе с освобожденной пленницей. Чтобы выиграть время, обрежем канаты на мосту Тодороки. Пройдем заставу в час Быка, спустимся по ущелью и к часу Кролика вернемся на это место. Женщину понесем в паланкине до Касимы. Там разойдемся в разные стороны и пересечем границу княжества раньше, чем за нами пошлют всадников. Вопросы есть?

В зимнем лесу все время что-то потрескивает, похрустывает. Сплетаются узловатые ветви. На земле грудами лежат сухие листья. Птичьи трели иголочками сшивают многослойную чащу. Сюдзаи и Удзаэмон молча карабкаются вверх по склону. Шум реки доносится сюда, словно рев какого-то зверя. Гранитное небо придавило долину могильной плитой.

Через пару часов ноги Удзаэмона стерты, икры сводит судорогой.