У нас всегда будет Париж

– У вас есть работа? Нет. Я привезу вам объявления о приеме на работу, чтобы вы могли пожить один какое-то время и выяснить, кто же вы на самом деле. Сколько вы жили, если это можно назвать жизнью, с этим сукиным сыном?

– Год. Лучший год в моей жизни. Год. Самый ужасный в моей жизни.

– Половина на половину – знакомо.

Они медленно подъехали к фасаду дома, где живет Керк, – маленькому белому бунгало. Абрикосовая лампа горела в окне. Даже Керк ощутил ее тепло. Они почти остановились.

– Это ваше окно? – спросил Вилли-Боб. – Выглядит здорово.

– Да.

– Боже, вы замечательный человек. Что со мной не так – я не могу расслабиться и быть спасенным? Что не так?! – захныкал Вилли-Боб, и слезы брызнули у него из глаз.

Керк передал ему «клинекс» и затем, поддавшись минутному порыву, перегнулся и чмокнул Вилли-Боба в лоб. Залитое слезами лицо Вилли-Боба передернулось от изумления.

Керк отпрянул.

– Без обид! Без обид!

Они рассмеялись и поехали через Голливуд искать какую-нибудь гостиничку.

Керк вышел из машины.

– Лучше вам вернуться, – сказал Вилли-Боб.

– Вы не останетесь здесь?

– Знаете, не могу.

Керк стоял в ожидании. Наконец Вилли-Боб спросил:

– У вас было много подружек?

– Хватало.

– Так я и думал. Вы недурны собой. И манеры у вас что надо. Вы счастливы в браке? Манеры в этом деле помогают?

– У меня все в порядке, – сказал Керк. – Только скучаю по тому, как это было в самом начале.

– О, хотелось бы и мне соскучиться по нему однажды. А теперь меня тошнит.

– Это пройдет, дайте срок.

– Нет, – сказал Вилли-Боб. – Это никогда не пройдет.

Это уже было выше его сил.

Керк залез в машину и сидел, наблюдая, как молодой хрупкий человек вытирает слезы.

– Куда вас отвезти?

– Я покажу вам дорогу.

Керк вставил ключ в замок зажигания и ждал.

– Отель – вот он. Последняя надежда на жизнь. На старт, внимание, марш! Девять, восемь, семь…

Керк посмотрел на пиво в руке Вилли-Боба. Тот тихо засмеялся.

– Приговоренный выпил обильный ужин. Он раздавил банку и выкинул ее.

– Теперь это просто мусор, как я. Итак?

Керк сдержался, чтобы не ругнуться.

– Вот!

Они проехали по бульвару Санта-Моника, приближаясь к заведению под названием «Голубой попугай».

Перед входом наполовину снаружи, наполовину внутри – стоял человек в незримой маске и накидке-невидимке. Сейчас маска наполовину сползла с лица, глаза и рот уязвлены, но он стоит, однако, скрестив руки на груди, и выстукивает ногой нетерпеливую дробь.

Когда он увидел замедляющую ход машину Керка с ее пассажиром, он невольно подался всем телом вперед. Но затем его маска скользнула на прежнее место, спина выпрямилась, руки сдавили грудную клетку, подбородок вскинулся и глаза загорелись в тишине.

Керк притормозил.

– Уверены, что вам хочется здесь находиться?

– Да, – сказал Вилли-Боб, потупив взор и зажав руки между ног.

– Знаете, что будет? Следующую неделю – ад кромешный или, если я его раскусил, – весь месяц.

– Знаю, – тихо кивнул Вилли-Боб.

– И все равно хотите вернуться к нему?

– Это единственное, что я могу сделать.

– Нет, вы можете остаться в отеле, а я куплю вам компас.

– Разве это будущее? – спросил Вилли-Боб. – Вы ведь не любите меня.

– Нет, не люблю. А теперь выскакивайте из машины и бегите что есть мочи. Один!

– Боже, вы думаете, мне бы не хотелось так поступить?

– Так поступайте, как хочется. Ради меня. Ради себя. Найдите кого-нибудь еще.

– На всем белом свете не сыщется такого, как он. Он любит меня, вы же знаете. Если я брошу его, это его убьет.

– А если вернетесь, он убьет вас.

Керк сделал глубокий вдох и выдох.

– Боже мой, мне кажется, я вижу утопающего и бросаю ему наковальню.

Пальцы Вилли-Боба сжимали-разжимали дверную ручку. Дверца распахнулась. Человек в дверях «Голубого попугая» заметил это. Опять он подался всем телом вперед. И опять сохранил равновесие, мрачная складка обрамила его рот, разинутый, словно у мертвеца.

Вилли-Боб выскользнул из машины, его косточки так и таяли на ходу. Когда он встал обеими ногами на мостовую, казалось, он стал на фут короче ростом, чем был десять минут назад. Он нагнулся и беспокойно всматривался в окно машины, словно разговаривал с судьей в транспортном суде.

– Вы не понимаете.

– Я понимаю, – сказал Керк. – И это самое печальное.

Он протянул руку и похлопал Вилли-Боба по щеке.

– Постарайтесь жить достойной жизнью, Вилли-Боб.

– Вы уже живете такой жизнью. Я никогда вас не забуду, – сказал Вилли-Боб. – Спасибо за поддержку.

– Я был когда-то спасателем. Может, сегодня вечером поеду на пляж, поднимусь на вышку и буду высматривать других утопающих.

– Да уж, пожалуйста, – попросил Вилли-Боб, – спасите кого-нибудь, кто этого достоин. Спокойной ночи.

Вилли-Боб повернулся и зашагал к «Голубому попугаю».

Его друг, человек с уже восстановившейся маской и в кричащем плаще, вошел внутрь, самоуверенно, не дожидаясь. Вилли-Боб смотрел на хлопающие двери до тех пор, пока они не остановились. Затем, понурив голову под дождем, которого никто не видел, он пересек тротуар.

Керк не стал смотреть. Он нажал на газ и укатил.