У нас всегда будет Париж

– И вот мы в Лос-Анджелесе за две тысячи миль и спустя десять лет. Мне двадцать четыре, – сказала Теда, – тебе двадцать девять, и, чтобы встретиться, нам понадобилось столько лет!

Он недоуменно покачал головой.

– Почему я тогда тебя не нашел?

– Может, не судьба.

– Может, – сказал он, – я был напуган. Скорее всего. Я был робкого десятка. Девушкам приходилось устраивать на меня засады. Я носил роговые очки и под мышкой у меня были стопки книг, вместо мускулатуры. Господи, Теда, дорогая. «У Микки» я поглощал гамбургеры.

– С большими кольцами лука, – сказала Теда. – А блинчики с сиропом помнишь?

Она было задумалась, но, глядя на него, это ей давалось с трудом.

– Я не помню тебя, Дейв. Я лихорадочно шарю в своих воспоминаниях десятилетней давности – и я тебя там не вижу. Во всяком случае, я не вижу тебя таким, каков ты сейчас.

– Наверное, ты меня отшила.

– Да, если ты флиртовал.

– Нет, я только помню, что глазел на девушку-блондинку.

– Блондинка в Брентвуде в 1933 году, – сказала Теда. – Весной «У Микки» в двенадцать часов.

Теда вспоминала:

– Как она была одета?

– Я только помню голубую ленту в волосах, завязанную большим бантом, еще я запомнил синее платьице в горошек и молодые, уже наливающиеся грудки. Она была прехорошенькая.

– А ты помнишь ее лицо, Дейв?

– Только что она была красавица. Через столько лет отдельные лица из толпы не вспоминаются. Ты же столько людей встречаешь каждый день на улице, Теда.

Она закрыла глаза.

– Если бы я знала, что встречу тебя во взрослой жизни, то стала бы тебя искать.

Он засмеялся не без иронии.

– Этого нам знать не дано. Мы встречаем столько людей каждую неделю, каждый год, и почти всем суждено кануть в неизвестность. Потом только ты можешь оглянуться на прошлые годы и разглядеть, где твоя жизнь ненадолго соприкоснулась с чужой. Тот же город, тот же ресторанчик, та же еда, тот же воздух, но два разных, не пересекающихся пути и образа жизни.

Он поцеловал ее пальчики.

– И я должен был смотреть во все глаза, но единственная девушка, которую я замечал, была блондинка с лентой в волосах.

Это ее раздосадовало.

– Мы же ходили по улицам где-то рядом, нос к носу. А летом ты наверняка ходил на карнавал у озера.

– Да, ходил. Любовался отражением разноцветных огоньков в воде и слушал карусельную музыку, летевшую к звездам!

– Помню, помню, – сказала она радостно. – А вечером ты ходил в кинотеатр «Академия»?

– Тем летом я видел «Добро пожаловать, опасность» с Гарольдом Ллойдом.

– Да, да, я тоже! Я помню. И еще была короткометражка с Рут Эттинг «Сияние полной луны». Следи за субтитрами.

– Вот это память! – сказал он.

– Любимый, близкий и такой далекий. Представляешь, шесть месяцев мы чуть ли не стукались лбами. Чудовищно! Эти мимолетные месяцы рядом, затем десять лет, пока не наступил этот год. Такое случается все время. Мы живем в квартале от знакомых в Нью-Йорке и никогда не встречаемся. Едем в Милуоки и видимся на вечеринке. И завтра ночью…

Она умолкла. Ее лицо побледнело, и она сжала его сильные загорелые пальцы. На его лейтенантских «шпалах» играли приглушенные блики, вызывая странное завораживающее мерцание.

Ему пришлось договорить за нее:

– Завтра ночью я снова уеду. В дальние страны. Чертовски скоро.

Он сжал руку в кулак и стукнул по столу плавно и беззвучно. Чуть погодя он посмотрел на свои часы и вздохнул.

– Нам надо идти. Поздно уже.

– Нет, – попросила она, – пожалуйста, Дейв, побудем здесь еще немного.

Она взглянула на него.

– Мне так тошно, что дальше некуда. Не могу пошевельнуться от ужаса. Прости.

Он закрыл глаза, открыл глаза, огляделся и увидел лица. Теда поступила так же. Наверное, им обоим в голову пришла та же странная мысль.

– Посмотри вокруг, Теда, – сказал он. – Запомни все эти лица. Может, если я не вернусь, ты встретишь кого-то из них снова, и проведешь с ними шесть месяцев, и вдруг обнаружишь, что ваши пути уже пересекались… июльским вечером 1944 года в коктейль-баре «Ла Бомба» на бульваре Сансет. Ах да, в ту ночь вы были с молодым лейтенантом Дэвидом Лейси. Что с ним стало? О, он уехал на войну и не вернулся… да, и ты обнаружишь, что одно лицо в этом зальчике прямо сейчас было из тех, кто наблюдает, как мы разговариваем, кто не может оторвать глаз от твоей красоты и слышит, как я говорю: «Я люблю тебя, я люблю тебя». Запомни эти лица, Теда, может, и они вспомнят нас. И…

Ее пальцы запечатали его губы, чтобы с них не сорвались другие слова. Она плакала и страшилась того, что ее глаза моргают от влажной пелены, сквозь которую она видит множество лиц, смотрящих на нее, и она думала обо всех путях и перепутьях. И ей стало страшно за будущее, за Дэвида… Она снова посмотрела на него, сильно сжимая его руку, и твердила, что любит его.

Оставшуюся часть вечера он был мальчишкой в роговых очках, с книжками под мышкой, а она – девочкой с пронзительно голубой лентой, повязанной на ее длинных волосах…

Мисс Эплтри и я