У нас всегда будет Париж

Он налил ей в стакан содовой. И она взорвала тишину, как выстреливший водой брандспойт. Он вернулся, чтобы погрузиться, как ребенок, в колоссальное библиотечное кресло. Прежде чем уйти с головой в чтение «Мальтийского сокола» Дэшила Хэммета, он процедил сквозь зубы:

– Позовешь.

Она неспешно покрутила в руках стакан, который смахивал на белого тарантула.

– Заходи на огонек, – ответила она.

* * *

Она понаблюдала за ним еще с неделю. Она поймала себя на том, что все время хмурится, а несколько раз даже чуть не раскричалась.

Однажды вечером она следила за тем, как он сидит за ужином и говорит:

– Мадам, сегодня вечером вы выглядите изысканно, как никогда.

– Благодарю вас.

И передала ему кукурузу.

– Нынче в конторе произошло прелюбопытное событие, – заговорил он. – Заходил некий джентльмен, дабы справиться о моем здоровье. Я вежливо ему сказал: «Сударь, я пребываю в превосходном равновесии и не нуждаюсь в ваших услугах». А он говорит: «О да, я представляю такую-то страховую компанию и желаю лишь вручить вам сей замечательный и абсолютно безукоризненный страховой полис». Короче, мы провели время в приятной беседе, и в конце концов сегодня вечером я стал счастливым обладателем нового полиса страхования жизни с возмещением в двойном размере и тому подобное, который защищает тебя – любовь моей жизни – при любых обстоятельствах.

– Очень мило.

– Возможно, тебе будет приятно узнать, – сказал он, – что за последние несколько дней, с вечера прошлого вторника, я открыл для себя безупречную интеллектуальную прозу Сэмюэля Джонсона и был очарован ею. На данный момент я прочитал до середины принадлежащую его перу «Жизнь Александра Поупа».

– Судя по твоим манерам, я так и предположила.

– Неужели?

Он учтиво держал перед собой нож и вилку.

– Чарли, – сказала она задумчиво. – Мог бы ты сделать мне одно пребольшущее одолжение?

– Все что угодно.

– Чарли, ты помнишь то время, когда мы поженились в прошлом году?

– Конечно – все до единого сладостные, неповторимые мгновения нашего ухаживания.

– Тогда, Чарли, вспомни, какие книги ты читал, когда ухаживал за мной?

– Это существенно, моя дорогая?

– Еще как.

Он хмуро погрузился в раздумья.

– Не припоминаю, – наконец сознался он. – Но за вечер попытаюсь вспомнить.

– Не мешало бы, – настаивала она. – Потому что, видишь ли, мне бы хотелось, чтобы ты снова взялся за эти книги, неважно какие, но те, что ты читал, когда мы повстречались. Тогда ты вскружил мне голову своим духом и настроем. Но с тех пор ты… изменился.

– Я? Изменился?

Он отшатнулся, как от пронизывающего сквозняка.

– Я бы хотела, чтобы ты перечитал те книги, – повторила она.

– Но почему тебе этого захотелось?

– А вот потому.

– Поистине женская логика.

Он хлопнул себя по колену.

– Но я постараюсь тебе угодить. Как только вспомню, какие именно, сразу перечитаю.

– И, Чарли, еще пообещай читать их ежедневно, до конца жизни.

– Ваше пожелание, сударыня, для меня закон. Передайте, будьте добры, солонку.

Но он так и не вспомнил, как назывались те книги. Долгий вечер прошел, а она разглядывала свои руки, покусывая губы.

Ровно в восемь часов она вскочила с возгласом:

– Вспомнила!

В считаные мгновения она оказалась в машине и помчалась по темным улицам в книжный магазин, где, смеясь, накупила с дюжину книг.

– Спасибо! – сказала она продавцу. – Спокойной ночи!

Дверь захлопнулась с перезвоном колокольцев.

Чарли читал допоздна, иногда, добираясь до кровати на ощупь, ослепнув от чтения, в три ночи.

Теперь же в десять вечера, перед отходом ко сну, Мари прокралась в библиотеку, бесшумно разложила десяток книг рядом с Чарли и на цыпочках выскользнула наружу. Она подсматривала в замочную скважину. Ее сердце колотилось. Мари не на шутку лихорадило.

Через какое-то время Чарли взглянул на письменный стол. Не веря своим глазам, он посмотрел на новые книги, нехотя захлопнул Сэмюэля Джонсона и сидел, не зная, что делать.

– Ну же, – прошептала Мари в замочную скважину. – Ну же!

У нее перехватило дыхание.

Чарли задумчиво облизал губы, затем неспешно протянул руку. Взяв одну из новых книг, он раскрыл ее, положил перед собой на стол и принялся за чтение.

Неслышно напевая, Мари отправилась спать.

Наутро он ворвался в кухню с радостным возгласом:

– Приветствую тебя, красавица! Привет тебе, о прелестное, чудное, доброе, понимающее создание, обитающее в этом большом необъятном сияющем мире!

Она радостно взглянула на него.

– Сароян? – вопросила она.

– Сароян! – провозгласил он.

И они сели завтракать.

Америка