Убийственное лето

Я спускаюсь первой, пока он запирает дверь. Мне становится легче, когда я выхожу на улицу. Над домами еще стоит солнце. Половина восьмого. Я никогда не думала, что события будут развиваться по этому сценарию. Придется менять планы. Разве что Лебалек окажется именно таким, каким все эти годы я его представляла. Хотя неважно – такой он или другой, это никак не влияет на то, что я собираюсь сделать. В конце концов, я сказала Туре правду: я не могу прямо сейчас ничего решить.

Он снова хочет взять меня под руку, когда выходит, но на этот раз я отстраняюсь. Не то чтобы раздраженно, скорее стыдливо, я ведь как-никак учительница. Идет себе рядом, косолапит. Если бы он днем и ночью носил баскский берет – я всегда представляла себе этого подонка в баскском берете, как описывала его мать, – наверное, не облысел бы так рано. Он на редкость плешивый, наверное, солнце сильно припекает ему кожу в пролысинах на голове, но мне не рассмотреть. Он говорит, что Динь – хороший город, когда узнаешь его лучше, что мне здесь понравится. А в какой школе я буду работать? Чтобы он подавился и сдох так, как стоит, открыв рот. Видно, что я колеблюсь, но в конечном счете это мне на руку. Я просто отвечаю, что пока не могу сообщить официально.

Он говорит:

– Ах так?

Но не настаивает. Мы идем еще целый час, пока я сама не добавляю:

– Сами понимаете, столько завистников.

Мы прощаемся на большой площади, куда выходит бульвар Гассенди. Я спрашиваю, как она называется – площадь Освобождения, а улица, где находится студия, – д’Юбак. Говорю, что загляну в агентство на следующей неделе, в среду или четверг, а в Динь перееду, видимо, в августе. Он становится похож на сморщенный финик – недоволен, что должен так быстро отпустить меня, и говорит:

– Ну, аперитив хотя бы успеете со мной выпить?

Я отвечаю, мол, спасибо, в следующий раз, сейчас у меня встреча, а я и так опаздываю.

– Подвезти вас?

Я протягиваю руку, он зажимает ее своим толстенными пальцами и удерживает в своей. Самый отвратительный момент этого говенного дня. Прежде чем грохнуться в обморок, я говорю:

– Нет, мне совсем рядом. До свидания.

И моя рука, как рыбка, выскальзывает из его сети. Я иду вперед, не оглядываясь, но знаю, что он не тронулся с места и провожает меня взглядом.

На углу площади стоит такси. Неподалеку мужчины играют в шары, я подхожу спросить, кто из них шофер. Это старичок в фуражке, который наблюдает за партией. Он не очень доволен, что нужно оторваться, но, видимо, сообразил – чем быстрее меня довезет, тем быстрее вернется. Он несется к машине сломя голову, я еле за ним поспеваю. Остальные мужчины, как водится, отпускают плоские шуточки в наш адрес:

– Послушай, Туан, если станет грустно одному, только кликни, мы подсобим!

И все в таком духе. В любом случае, если речь идет не о мерзком Туре, то Эль обожает, когда на нее смотрят, представляя себе, как они могли бы с ней поразвлечься. Это, пожалуй, единственное, что придает ей уверенности и поднимает настроение.

Я сажусь на заднее сиденье. Старикан еще не забыл, как заводится его драндулет, и спрашивает, куда ехать. Я говорю:

– На лесопильню Лебалека, на дороге Ла-Жави. Сможете подождать меня там? Я очень быстро.

Выезжаем из Диня и через три или четыре километра он останавливается возле больших открытых ворот. Слышно только, как поют птицы. Выходя из машины, я чувствую, как вдруг сильно забилось сердце, потому что прямо перед собой вижу указатель с названием соседней деревни – Ле-Брюске. Конечно, это не мой Брюске, но все равно, это ужасно или кажется мне ужасным, словно в этот миг откуда-то сверху за мной наблюдает ангел-хранитель моей матери.

Здесь тихо, должно быть, рабочие уже ушли, но в любом случае лесопилка Лабалека не очень похожа на заведение Ферральдо. Она гораздо меньше: цех, складское помещение и небольшое современное здание в глубине большого двора, где припаркован один-единственный черный «пежо». Неподвижный воздух пропитан запахом смолы и деревянных досок. Повсюду валяются опилки.

Заслышав мои шаги, в домике лает собака, открывается дверь, и появляется девушка, она придерживает за ошейник огромную немецкую овчарку, похожую на Люцифера. Чуть старше меня, скорее блондинка, довольно пышная, в обтягивающих джинсах. Я – сама любезность – говорю, что хотела бы увидеть месье Лебалека. Девушка отвечает:

– Кого из них? Моего отца или брата?

Она поворачивает голову в сторону дома и что-то говорит, со смехом обращаясь к кому-то, кого я не вижу, но что именно, я не могу разобрать. Выходит ее брат, это ясно. Он на голову выше нее и младше меня, веселый малый, тоже в джинсах. Волосы длинные, как у Бу-Бу, но тот стройнее и красивее. Девушка говорит мне:

– Отец у себя в кабинете.

И указывает пальцем на цех. Я говорю «спасибо» и иду туда.

Он стоит в небольшой комнате со стеклянной перегородкой, через которую видны неподвижные станки. Он говорит:

– Слушаю!