Убийство русалки

Голос раздался из-за его спины. Ханс Кристиан узнал его. Он не желал ему ничего хорошего. Он хотел забрать его обратно в Дом Суда, посадить под арест, допрашивать его, калечить его, выбивать из него признание. И подвести его прямо к смерти на эшафоте.

Лицо директора полиции Козьмуса Браструпа спрятано под маской трубочиста.

И когда Ханс Кристиан посмотрел на другого мужчину, на руке которого была отметка от кольца, он уже исчез в рое вертящихся тел, сверкающих нарядов и мерцающих, капающих канделябров.

— Я настаиваю на том, чтобы вы сейчас же показали себя. Я должен обратить ваше внимание на то, что вы сейчас стоите перед директором полиции, — сказал Козьмус и снял с себя маску.

Короткая пауза в музыке привела толпу в движение, усталые гости поспешили к столам, чтобы взять еду или напитки или подышать свежим воздухом у открытых окон. Ханс Кристиан быстро скрылся, исчезнув за спиной высокого мужчины и его жены во впечатляющих костюмах короля-солнце и Марии Терезии Испанской. Он быстро пробежал рой людей, прочь из зала, бегом от Козьмуса Браструпа, который громко звал охрану. Хансу Кристиану попало в глаз гусиное перо, он еле двигался на цыпочках, но, к счастью, ему удалось выйти в коридор. Люди двигались во всех направлениях.

— Найдите его, схватите его, — услышал он крик Козьмуса.

Быстрый взгляд через плечо.

Стража бежала за ним, и не один человек, а множество. Целое войско охранников, возглавляемое Козьмусом. Ханс Кристиан попытался выйти через дверь в рыцарский зал, но оттуда, кажется, было невозможно ускользнуть. И зачем?

Козьмус уже узнал его, его схватят сейчас или чуть позже, охрана была повсюду.

Там. На небольшом восточном секретере кто-то сбросил маску, черную маску с белым клювом.

Ханс Кристиан торопился. Он сбросил собственную маску и натянул новую на лицо. Она немного жала и сидела так тесно, что ему было сложно дышать. Этого достаточно? Сможет ли Козьмус теперь его узнать? Нужно ли что-то еще? На полу лежала матросская шапка с белой лентой, которую затолкали под стол. Ханс Кристиан подобрал ее, надел на голову и натянул вниз, на лоб.

Затем, немного поколебавшись, он повернулся и вышел.

Козьмус вышел прямо напротив него.

Ханс Кристиан шел прямо. Его сердце остановилось, пока он смотрел вниз, в пол.

Директор полиции несся вперед со стремянкой и метелкой в компании пары стражников и исчез вдали коридора. Ханс Кристиан видел их в многочисленных отражениях. Праздник продолжался. Никто ничего не заметил. Кажется, его костюм сработал.

Но надолго ли?

И где человек с красной отметиной на пальце?

Толстяк, одетый египетским фараоном с золотой маской, показался перед оркестром и несколько раз ударил в небольшой колокольчик, пока в зале не воцарилась хоть какая-то тишина.

— Королевская семья имеет огромную честь пригласить вас к столу, — закричал мужчина из-за своей маски.

Музыка снова заиграла, двери открылись с другого конца, и все собрание быстро потянулось, как кочевники от диких быков, в рыцарский зал. При виде красоты стола раздались вздохи и стоны.

Мысли о еде пришли к Хансу Кристиану внезапно. Он почти ничего не ел в течение дня. Или, раз уж речь зашла, весь вчерашний тоже. Он понял, что Молли не знала о том, что он переменил маску. Она не сможет его узнать. Он попытался найти ее в толпе, ища ее рыжие волосы в потоке горничных. Все они были одеты лебедями. Он никак не мог ее найти и протиснулся к столу, закончив тем, что ему под зад подтолкнули стул.

У каждого места стоял дымящийся теплый суп, пахнувший хлебом, жареным луком, пивом и перцем. Гости отодвинули маски на лоб и схватились за ложки, пока девушки подливали в бокалы красное и белое вино, шампанское, пиво и шнапс, стремительно исчезавшие до того, как обновлялось содержимое. Горничные приносили блюда с жареными гусями, украшенные перьями из павлиньего хвоста, фазанами в яблоках и грушах, рыбой-меч с огромными головами, жареной сельдью в луке, засахаренным картофелем с соусом из каперсов и рома. В это же время в рыцарский зал загоняли живых фазанов и павлинов. Птицы беспокойно махали крыльями повсюду и поднимали шум каждый раз, когда кто-то из гостей пытался подойти к ним поближе или громкие звуки заставляли их взлетать вверх, к сверкающему потолку.

Пир шел во всю силу. Гости теряли самообладание так быстро и таким образом, что это обескуражило Ханса Кристиана. Он учился вести себя за столом в доме Коллинов сразу после своего приезда в Копенгаген. Нельзя было разговаривать с набитым ртом, нужно было использовать нож и вилку даже для самых сложных блюд, почаще пользоваться салфеткой и никогда, никогда не тянуться к другим гостям через накрытый стол.

Теперь он видел, что правила были совершенно другими. Вернее, правил вообще не было.