Убийство русалки

Мадам Кригер так и не смогла найти пугающую жену капитана, которую можно было уговорить посмотреть за сестрой за один-два скиллинга. Сколько дней и ночей Августа будет мучиться отчаянием в своей комнатушке, пока не встанет с кровати и не спустится в гостиную? Мадам Кригер видела ее перед собой. Как она ходит по комнате, нащупывает предметы и натыкается на них, и с криком зовет кого-нибудь на помощь. Как она в самом конце падает и пытается понять, как ее оставили. Единственный человек, который был у нее во всем мире, исчез, не попрощавшись и не оставив записки. Сколько времени пройдет до того, как Августе придется уйти, чтобы жить как иждивенка в доме призрения для калек?

Мадам Кригер перепрыгивала через помои и грязь на мостовой. Пробежала мимо двух молодых людей, которые выбивали старую лошадиную шкуру, и мимо солдат, которые несли караул на углу Толбудвай. Добропорядочные горожане на Большой Королевской улице с тревогой смотрели в окна, выглядывая городовых верхом на лошадях и наблюдая за беспорядком на улице.

Никто не смотрел на бежавшую женщину.

Ну, может быть, они и смотрели. Смотрели и мужчины, и женщины. На ее приятную глазу внешность, на грудь и на ноги, подчеркнутые элегантным платьем. Они смотрели на несчастную красивую женщину, раскрасневшуюся и взволнованную, на убегающую невинность. Но никто не остановил ее и не попробовал это сделать. Да и зачем им? Ей лучше было убежать. Все женщины бегали от безумцев в бурлящем хаосе, в который превратились улицы. К тому же мадам Кригер была не просто женщиной. Об этом она много думала за последние дни. О том, что она больше, чем просто женщина. Это было больше биологической принадлежности к полу, определявшейся случайным капризом природы. Она сама выбрала быть женщиной. Она была женщиной больше, чем любая другая женщина, больше, чем проститутка, больше, чем принцесса, больше, чем Юханна.

Площадь Святой Анны была совершенно пуста. Обычно в восточном конце раскладывался небольшой рынок, но не сегодня. Только пара рыбников, торговец мясом и бакалейщик осмелились поставить прилавки, да несколько городовых стояли и объясняли тучной фрау с ее помощницей, что они могут без опасений передвигаться по кварталу. Они успокаивали тем, что большинство безумцев уже арестовано и вывезено за город. Мадам Кригер ускорила шаг, на мгновение испугавшись, что сейчас упадет в обморок.

Она поправила шляпку и прошла мимо городовых.

Теперь она сможет туда успеть. На корабль. На «Вечернюю звезду».

Сверкающий просмоленный фрегат, заставлявший два брига в порту походить на крохотные ялики. Белые паруса были опущены. На вершине трех мачт флаги развевались на нежном юго-восточном ветру. Идеальное направление, чтобы править на север. Чайки кружились вокруг набережной как нетерпеливые пчелы. Порт был наполнен суетой. Здесь десятками разгружались тележки и повозки с провиантом, и гудел плотный поток мальчиков, балансировавших по двум трапам с тяжелыми бочками и мешками, загружаемыми на палубу. Грубый мужлан гофмейстер командовал рабочими, дуя в тонкий свисток. Капуста, вяленая треска и свежая солома для сохранения свежести. Коньяк и яблоки для принца. Никто не мог попасть на борт, не получив разрешения пройти от гофмейстера. Он открывал крышку и контролировал, что это и куда кладется.

Мадам Кригер мешкала. Теперь она поняла, что не сможет просто пройти на борт. У нее не было ни документов, ни приглашения. Если бы принц узнал, что она пришла, он бы сразу ее пропустил, но она бы смутилась. Их встреча должна была быть такой же неожиданной, как и в первый раз, когда они увидели друг друга. Мысли снова вернулись к шторму в море и той ночи, когда он упал за борт, как ей пришлось нырять, чтобы найти его в бездне вод. Холодные губы, когда она возвращала его к жизни на берегу, его глаза, которые вдруг раскрылись, искра, пробежавшая между ними обоими, когда их взгляды встретились.

Потом снова защипали иглы на тонкой коже под ребрами, и она почувствовала, как куски холодного чужого мяса прижались к горячей ране. Она была раздражительна, все чувства обострились. Все звуки и движения казались слишком громкими и слишком большими.

Как ей пройти на борт?

Каждый раз, когда опустошалась телега или повозка, скрипя колесами, подкатывалась новая. В очереди ждало еще примерно двадцать повозок. Если ей не повезет, их опустошат, и корабль уплывет, как только последний мешок окажется на борту. Мадам Кригер с близкого расстояния наблюдала, как провиант, бочки и тяжелые ящики проносились по широкому трапу, пока чемоданы, подушки и книги вносили по трапу поменьше. Когда один из мужчин, а именно повар, с которым мадам Кригер доводилось вместе ходить на корабле, затруднился с тем, чтобы загнать большого борова по широкому трапу, остальные мужчины поспешили ему на помощь и оставили небольшой трап без внимания. Мужчины вопили и кричали, когда свинья наконец-то исчезла за перилами. Сразу после этого они вернулись на свои места.