Убийство русалки

Он услышал голоса там, с другой стороны пакгауза. Они его искали. Он торопился. В спешке он влез локтями на верхний ящик и подтянул свое худое тело. Ноги барахтались. К нему пришло ужасное воспоминание. Балетная школа. Тогда он мечтал посвятить свою жизнь балету. Все усилия и унижения, через которые он проходил, пока его учителям и всему театру не стало ясно, что он был неуклюжий, неловкий и мрачный. Не подходил для занятий балетом. Единственное, что он от этого получил — чувство собственного благородства. Оно привело его в Королевский театр, дало ему место в труппе под началом одаренного Да-лена и даже роль в балете «Армида», но дальше дело не продвинулось. Его ноги и прочие части тела работали отдельно друг от друга. Критики больно жалили. Первая проба того, что ожидало его в будущем.

Наконец он оказался наверху. Ему пришлось приложить немало сил, чтобы широко раскрыть окно. Подтянув одно колено к груди, он проскользнул в него, как угорь.

Итак, он был внутри. И услышал, как за ним бахнуло окно.

Сначала было очень темно, затем белый лунный свет стал проникать в окна. И он мог видеть винтовую лестницу, склад с такими забитыми полками, что они разделяли надвое большую комнату, как стена. Он спустился вниз мимо длинных полок с товарами. Воздух был сухим. Некоторые мешки были открыты, другие накрепко завязаны. Он слышал запах сухофруктов, странных семян и небольших ростков, чья форма и листья были ему незнакомы. В шкафу стояла пара мешков сахара, похожие на те, что он видел в чайном салоне. Ханс Кристиан открыл их и посмотрел внутрь. Засунул внутрь руку и пощупал вокруг. Он не белый, а коричневый и грубый.

Доносились голоса снаружи. Они звучали постоянно. Если его поймают внутри, то вызовут полицию. И все будет кончено. Сначала убийца, потом вор. Нужно было сидеть спокойно.

Он различил перед собой приоткрытую дверь. Крепко взялся за дверную ручку, и старые дверные петли с трудом поддались. Он проник за дверь. Еще больше того же содержимого на полках с товарами и добром. Под ногами что-то хрустело.

Он поднял гранулку двумя пальцами и понюхал ее.

— Сахар, — прошептал он.

Пакгауз выше других зданий в порту. Шесть этажей. Сначала Ханс Кристиан удивился, что там не было ни одного человека. В некоторых других зданиях что-то делали, но, может, дело было во времени суток, а может, сейчас был не сезон для сахара. Но он так и трещал под ногами, весь пол был усыпан сахаром.

В конце комнаты из стены торчала труба. Ханс Кристиан осмотрел конструкцию. Ящики с пустыми мешками были выставлены перед соплом трубы. Он представил себе, как кто-то прикрепляет к трубе мешок, и он наполняется сахаром, который сыплется по трубе со склада, расположенного справа. Он провел рукой в темноте и провел пальцами по сторонам, вынул руку и осмотрел ее в желтом лунном свете.

Рука была покрыта белыми кристаллами.

Затем он увидел красные вкрапления. Они светились в темноте, как глаза дракона. Там, там, там.

Когда белый сменяется красным в туннеле. Слова золотаря снова зазвучали в голове.

Может, имелся в виду не тот туннель, который шел под замком, как они с Молли подумали?

Ханс Кристиан просунул голову в трубу, а затем все тело. Где-то далеко наверху был свет. У сопла. Труба заканчивалась гораздо выше, чем само здание, где-то на несколько этажей. Прошло всего мгновение до того, как им овладел страх. Он подумал, что будет, если он застрянет в узкой трубе, а сахар будет сыпаться и сыпаться на него с разных сторон, и он в нем захлебнется, задохнется этим сладким запахом. Весь сахар сгружали сверху. Он проходил по трубе, вниз, в мешки. И часть сахара была красной.

Если бы он мог забраться наверх.

Теперь он знал, что ему надо было вернуться туда, откуда он пришел, на винтовую лестницу.

Быстрее, снаружи все еще раздаются голоса. Двое городовых, а может, и больше. Он узнал голос одного из них.

Лестница маленькая, но ногам явно тесно на крохотных ступеньках. Он крепко держался за перила обеими руками и спешно карабкался вверх, так быстро, как только мог.

— …внутри. — Голос городового стал громче. Ханс Кристиан заметил, что внизу зажегся свет, и прислушался.

Они привели пару околоточных?

Эта мысль придала ему сил. Или он с этим справится, или все его мечты закончатся в Скансене, когда его голова, рожденная на острове Фюн, покатится в грязь.

Наконец, вот и верхний этаж. Он пробрался в большую чердачную комнату. Холодный ветер ударил ему в лицо, а потом это были какие-то деревяшки и крючья, свисавшие с балок и позванивавшие друг о друга, как бубенцы. Люк с видом на пристань открыт, здесь они поднимают мешки, когда корабли пристают к родным берегам после рейсов в Вест-Индию. Крюк подъемника свисал с веревки и со скрипом покачивался на ветру. Он видел мачты пришвартованных кораблей, чувствовал запах просмоленных канатов и моря.

И чего-то еще? Мягкий, пряный запах.

Ханс Кристиан повернулся и посмотрел примерно на род[44] назад. Тяжелая птичья клетка и ящик с инструментами с корабля. На столе лежал старый якорь.