Убийство русалки

Пока Молли на коленях мыла лестницу, модистка быстро взглянула на нее, проходя в покои принцессы. Должно быть, ее вызвали к ее патронше.

Это нужно сделать сейчас. Прямо сейчас.

— Я подойду через минутку, — сказала Молли одной из других горничных, которая ничего не сказала, но. скорее всего, донесет инспекторше, как только у нее появится возможность. Так что Молли поправила платье, прошла последнюю ступеньку мокрой лестницы и исчезла за дверью — в противоположном направлении от модистки.

Она шла так быстро, как только могла, вниз по лестнице. Она все время ждала, что кто-то ее окликнет, крикнет ей что-то. Но ничего не произошло. Она беспрепятственно прошла мимо пары других девушек и побежала по королевской лестнице в нижний этаж, так было быстрее. Оттуда она побежала в подвал по винтовой лестнице. На нижней ступеньке сидела пара поваров и пила эль. Она прошла мимо них, быстро кивнув, пересекла винный подвал, мастерскую и вышла с другой стороны, а затем снова оказалась на лестнице у комнат прислуги.

Какая это была дверь?

«Последняя? Нет, предпоследняя», — подумала Молли и взялась за ручку. Комната была не заперта, и дверь легко открылась.

Вот неприбранная кровать как раз напротив двери в маленькую комнатушку, сзади стоял дорожный сундук, из которого вылезала какая-то одежда, а у противоположной стены, рядом с маленькими окнами, висел крест. Пол выложен грубым камнем, края которого отполированы многочисленными ногами горничных.

Молли спешила. Ей нужно было быть на Бланкогаде[47] через десять минут. Она открыла ящики стола. Бумага, перо, чернильница, пара серебряных заколок для волос в виде цветов. Никакого дневника. Следующая попытка — дорожный сундук. Из него полетела пыль, когда она вытащила из него унылое платье и пару старых одеял, предназначенных для холодных ночей в замке. Единственная книга лежала на подоконнике, и это была Библия в тонкой кожаной обложке.

Шаг наружу. Молли колебалась. Стоило ей выйти в коридор и сделать вид, что она опять заблудилась, и пойти на кухню? Кто-нибудь поймет, где она была.

В кровати. Это последняя возможность. Молли встала на колени, маленькие окна давали совсем немного света. Она провела рукой по краям ящика и его дну, по соломе матраса, которая, к счастью, уже не кололась. Вот. Она обнаружила деревянную планку, которая была сделана как второе дно, она оттолкнула ее и обнаружила то, что искала. Дневник. Она открыла его, спешно полистала и обнаружила черный неровный почерк с подчеркиваниями и цифрами. Там еще было много красивых набросков с платьями, рубашками, шляпами, даже с девушками, которых брал сзади мужчина в шляпе охотника. Это принц Фредерик?

На мгновение она почувствовала раздражение и стыд из-за того, что она не умела читать. Многие не умели читать. Проститутки, матросы, мелкие торговцы, даже горничные. Молли никогда не верила, что она однажды сама научится читать. Вот бы прочесть это сейчас. Различить неразборчивые закорючки. И выяснить, что за тайны у модистки. Но ей нужно было уйти на встречу с Саломиной.

Она подождала у двери и послушала. Затем открыла дверь и выскользнула.

Мужчина стоял рядом, но выглядел явно не таким обескураженным, как она.

Или он стоял тут и ждал? Стоял и слушал за дверью?

— Кто это у нас здесь? — спросил он и схватил ее. Это был высокий мужчина в коричневой одежде, с веревкой через плечо и ножом на поясе. И у него был этот взгляд. Взгляд мужчины, который привык брать все, что ему захочется. Без спросу.

— Отпустите меня, — попросила Молли. Она уронила книжку и почувствовала сильный запах пива у мужчины изо рта. Ей уже приходилось иметь дело с подобными мужчинами на Улькегаде, особенно поздно вечером, когда закрывались трактиры. Но сейчас не поздний вечер, сейчас послеобеденное время, и у нее осталось всего несколько минут до встречи с Саломиной. Его рука уже была на лифе ее платья, и она изо всех сил пыталась ее оттолкнуть.

— Пытаемся увильнуть? Мы, наверное, новенькие, — сказал он, сражаясь с ее платьем. — Хотим побаловаться?

— Отпусти меня, — шепнула Молли, и ей показалось, что она узнала эти корешки зубов и почти крохотный язык. Конюший. Так называли его все проститутки, он вечно пах сеном и лошадиным навозом и раз за разом пытался затолкать Молли в проулок вместе с другой девушкой. Теперь его руки были у нее на груди, и он пытался ее наклонить и положить на пол. Она сопротивлялась, но уже думала, что стоит уже дать ему то, чего он хочет, лишь бы он побыстрее отстал.

Но она заметила что-то в его глазах. Ему больше хотелось, чтобы женщина сопротивлялась. Это его заводило.

Она отвесила ему оплеуху, это произошло инстинктивно, и она была того вида, от которой проститутка испытывает особенное чувство. Он хотел бы, чтобы его оттрепали, она видела это по нему. Пощечина была тем, что нужно.