Убийство в доме викария

– Думаю, с этим вопрос улажен, сэр. У нас есть три человека, которые слышали выстрел. Теперь нам надо выяснить, кто стрелял. Заявление мистера Реддинга отняло у нас время. Но у нас есть несколько отправных точек. Полагая, что мистер Реддинг виновен, я не счел нужным рассмотреть их. Но теперь все будет по-другому. Первым делом нужно отследить тот телефонный звонок.

– Миссис Прайс-Ридли?

Инспектор усмехнулся.

– Нет, хотя, думаю, нам следует принять его к сведению, иначе эта старушенция не даст нам житья. Я имею в виду тот ложный вызов, с помощью которого убрали с дороги викария.

– Да, – согласился Мелчетт, – это важно.

– А следующая задача – выяснить, где был и чем занимался каждый в промежутке между шестью и семью вечера. Я имею в виду каждого в Олд-Холле и каждого в деревне.

Я вздохнул.

– Сколько же в вас энергии, инспектор Слак.

– Я верю в усердный труд. И начнем мы с вас, мистер Клемент.

– Готов ответить на ваши вопросы. Мне позвонили примерно в половине шестого.

– Голос был мужской или женский?

– Женский. Во всяком случае, мне он показался женским. Но в тот момент я, естественно, был уверен, что звонит миссис Эбботт.

– Однако вы не узнали миссис Эбботт по голосу?

– Нет, не могу утверждать, что узнал. Я вообще не обратил внимания на голос, даже не задался таким вопросом.

– И вы сразу вышли из дома? Пошли пешком? У вас есть велосипед?

– Нет.

– Ясно. Значит, на дорогу у вас ушло… сколько там?

– Почти две мили, в зависимости от того, какой дорогой идти.

– Самый короткий путь – через Олд-Холл, так?

– Вообще-то да. Но этот путь не самый удобный. Туда и обратно я шел по общественной тропе через поля.

– По той, которая выводит к вашей калитке?

– Да.

– А миссис Клемент?

– Моя жена была в Лондоне. Она вернулась поездом в шесть пятьдесят.

– Ясно. С горничной я пообщался. Итак, с домашними викария закончено. Следующим будет Олд-Холл. Затем я допрошу миссис Лестрендж. Странно: она виделась с Протеро вечером накануне того дня, когда его убили… В этом деле вообще много странностей.

Я согласился.

Бросив взгляд на часы, я понял, что уже время обеда. Я пригласил Мелчетта откушать с нами, но он отказался под тем предлогом, что должен идти в «Голубого кабана». Там готовят великолепный окорок с гарниром из двух видов овощей. Я подумал, что он сделал мудрый выбор. После общения с полицией Мэри наверняка будет взвинчена больше, чем обычно.

Глава 14

На пути домой мне встретилась мисс Хартнелл. Она задержала меня как минимум на десять минут и своим глубоким, низким голосом горячо протестовала против недальновидности и неблагодарности низших классов. Суть проблемы, кажется, состояла в том, что бедняки не хотели пускать мисс Хартнелл в свои дома. Мои симпатии исключительно на их стороне, однако социальный статус запрещает мне выражать свое пристрастное мнение в той же убедительной форме, что и они.

Я успокоил ее как мог и сбежал.

Там, где дорога поворачивала к моему дому, меня обогнал Хейдок на своей машине, крикнув: «Я только что отвез домой миссис Протеро». Затем, подождав меня у своей калитки, он сказал:

– Зайдите на минутку.

Я подчинился.

– Это удивительное дело, – сказал доктор, бросая шляпу на стул и открывая дверь в свой кабинет.

Он рухнул в потертое кожаное кресло и невидящим взором уставился в стену. Выглядел Хейдок измученным и потерянным.

Я рассказал ему, как нам удалось установить время выстрела. Доктор слушал довольно рассеянно.

– Это полностью снимает подозрения с Энн Протеро, – сказал он наконец. – Ну что ж, я рад, что оба ни при чем. Мне нравится эта пара.

Я поверил ему, однако у меня вызвал недоумение тот факт, что, несмотря на его заверение в добром расположении к этим двум людям, снятие с них подозрений в виновности погрузило его в печаль. Утром он выглядел как человек, сбросивший с души тяжелейший груз, – сейчас же был донельзя встревожен и расстроен.

И все же я был убежден, что Хейдок говорит искренне. Он действительно расположен к Энн Протеро и Лоуренсу Реддингу. Тогда откуда эта угрюмая погруженность в себя?

Доктор с усилием встал с кресла.

– Я хотел рассказать вам о Хоузе. Со всем этим расследованием он вылетел у меня из головы.

– Он действительно тяжело болен?

– Его состояние не настолько плохо. Вы, конечно, знаете, что у него летаргический энцефалит, сонная болезнь, как его обычно называют?

– Нет, – ответил я, очень удивленный. – Я ничего такого не знал. Хоуз мне никогда не рассказывал. Когда он заболел?

– Примерно год назад. Он вполне оправился – насколько, насколько можно оправиться от этого заболевания. Оно довольно странное, своеобразно влияет на поведение. Болезнь может кардинально изменить характер. – Он помолчал несколько мгновений и продолжил: – Мы с ужасом вспоминаем те времена, когда на кострах сжигали ведьм. Уверен, что настанет день, когда мы будем с содроганием вспоминать, как вешали преступников.

– Вы против смертной казни?

– Дело не в этом. – Хейдок опять замолчал. – Знаете, – медленно произнес он, – моя работа определенно лучше вашей.

– Почему?