Убийство в доме викария

– Все это абсолютная правда, Клемент, – наконец сказал он. – Я действительно пытался оградить миссис Лестрендж от всяческих беспокойств. Между прочим, она моя давняя знакомая. Но это не единственная причина. Та медицинская справка, что я подписал, – не фальшивка, как вы могли бы подумать. – Он помолчал и мрачно продолжил: – Только это между нами, Клемент. Миссис Лестрендж обречена.

– Что?

– Она умирает. Я даю ей максимум месяц. Теперь вы понимаете, почему я хочу уберечь ее от травли и расспросов?.. – Он продолжил: – Когда она в тот вечер повернула на эту улицу, она шла сюда, в мой дом.

– Раньше вы об этом не говорили.

– Не хотел способствовать кривотолкам. С шести до семи у меня нет приема пациентов, и все это знают. Но поверьте мне на слово, она была здесь.

– Однако ее здесь не было, когда я пришел за вами. Я имею в виду, когда мы обнаружили тело.

– Да. – Мне показалось, что он смутился. – Она уже ушла – чтобы успеть на встречу.

– А где была встреча? У нее дома?

– Не знаю, Клемент. Слово чести, не знаю.

Я верил ему, но…

– А вдруг вздернут невиновного? – сказал я.

– Нет, – помотал он головой. – За убийство полковника Протеро никого не повесят. Можете мне верить.

Однако как раз это у меня и не получалось. Хотя тон у доктора был очень уверенным.

– Никого не повесят, – повторил Хейдок. – Этот человек, Арчер… – Он нетерпеливо взмахнул рукой. – У него не хватит мозгов стереть свои отпечатки с пистолета.

– Наверное, – с сомнением произнес я.

Тут я кое-что вспомнил и достал из кармана тот самый коричневый кристалл, найденный в лесу, показал его Хейдоку и спросил, что это такое.

– Гм. – Он колебался. – Похоже на пикриновую кислоту. А где вы его нашли?

– А это, – ответил я, – секрет Шерлока Холмса.

Доктор улыбнулся.

– Что такое пикриновая кислота?

– Гм… взрывчатое вещество.

– Да, это я знаю, но ведь у нее есть и другое применение, верно?

Он кивнул.

– Ее используют в медицине – от ожогов. Замечательное средство.

Я протянул руку, и Хейдок с явной неохотой вернул мне кристалл.

– Возможно, это не имеет значения, – сказал я, – но я нашел его в довольно необычном месте.

– Скажете, где?

Я не сказал, что было ребячеством. У него есть свои секреты. Вот и у меня свои.

Мне было немного обидно, что он не решился полностью довериться мне.

Глава 26

Я пребывал в странном настроении, когда в тот вечер поднялся на кафедру.

Собралось необычайно много прихожан, церковь была полна. Мне не верилось, что люди пришли ради того, чтобы послушать проповедь Хоуза. Его проповеди скучны и безапелляционны. Весть о том, что сегодня службу вместо него проведу я, тоже не могла бы привлечь столько народу, поскольку мои проповеди скучны и академичны. Боюсь, объяснить нашествие прихожан набожностью тоже невозможно.

Все пришли, заключил я, чтобы взглянуть, кто еще придет, и, возможно, после службы обсудить последние сплетни.

Пришел Хейдок, что тоже было необычным, а также Лоуренс Реддинг. К своему удивлению, рядом с Лоуренсом я увидел Хоуза, бледного, с напряженным лицом. Энн Протеро тоже пришла, но в этом ничего необычного не было: она всегда присутствует на воскресных вечернях, просто я не предполагал, что она придет именно сегодня. Удивление у меня вызвало появление Леттис. Посещение утренней воскресной службы было в их семье обязательным – в этом аспекте полковник Протеро отличался твердостью, – однако я никогда прежде не видел ее на вечерних службах.

Глэдис Крам тоже пришла; она выглядела вызывающе молодой и здоровой на фоне усохших старых дев. Еще мне показалось, что в женщине, стоявшей в дальнем конце церкви, там, где царил полумрак, я узнал миссис Лестрендж.

Едва ли нужно говорить о том, что на службе в полном составе присутствовали миссис Прайс-Ридли, мисс Хартнелл, мисс Уэзерби и мисс Марпл. В общем, собрались все жители деревни, практически без исключения. Даже не помню, когда такое бывало в последний раз.

Толпа – любопытная штука. В тот вечер в церкви царила удивительная атмосфера, и первым, кто ее ощутил, был я.

Как правило, я составляю проповеди заранее, готовлю их с чрезвычайной тщательностью и добросовестностью и лучше других знаю их недостатки.

Сегодня же мне предстояло импровизировать, и я, глядя на море лиц, вдруг почувствовал, как мое сознание внезапно помутилось. Я перестал быть посланником Божьим. Я превратился в актера. Передо мной был зрительный зал, и мне очень захотелось завладеть аудиторией. Более того, я чувствовал, что способен на это.

Я не горжусь тем, что сделал в тот вечер. Я не верю в экзальтацию ревайвализма[29]. И все же в тот вечер я исполнил роль неистовствующего красноречивого апостола.

Я произносил текст медленно.

«Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию»[30].

Я повторил это дважды, причем мой голос звучал совсем не так, как голос обыденного Леонарда Клемента. Глубокий, мощный, он разносился по церкви и эхом отдавался от ее сводов.

Я увидел, как сидевшая на скамье Гризельда с удивлением смотрит на меня. Не менее удивленный взгляд устремил на меня и Деннис.