Убийство в доме викария

Безжизненный голос ответил, что не знает. И добавил, что очень сожалеет о том, что меня побеспокоили.

Я положил трубку на место и повернулся к Мелчетту:

– Однажды вы сказали, что сойдете с ума, если еще кто-то признается в совершении этого преступления.

– А при чем тут это?

– А при том, что сейчас кто-то хотел признаться… Но нас разъединили.

Мелчетт бросился к телефону и схватил трубку.

– Я с ними поговорю.

– Говорите, – сказал я. – Может, у вас и получится чего-то от них добиться. Оставляю вас одного, а мне надо выйти. У меня ощущение, что я узнал этот голос.

Глава 28

Я быстрым шагом шел по деревенской улице. Было одиннадцать часов, и в одиннадцать вечера воскресенья вся деревня Сент-Мэри-Мид обычно вымирает. Однако я увидел свет в окне второго этажа и, поняв, что Хоуз еще не спит, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.

Через некоторое время – оно показалось мне вечностью – миссис Сэдлер, экономка Хоуза, отодвинула две щеколды, сняла цепочку, повернула ключ, открыла дверь и с подозрением воззрилась на меня.

– Батюшки, это викарий! – воскликнула она.

– Добрый вечер, – сказал я. – Я хочу видеть мистера Хоуза. Я заметил свет в его окне – значит, он еще бодрствует.

– Очень может быть. Я не видела его с тех пор, как относила ему ужин. У него сегодня тихий вечер – ни к нему никто не приходил, ни он никого не навещал.

Я кивнул и поспешил вверх по лестнице. На втором этаже у Хоуза и спальня, и гостиная.

Я вошел в гостиную. Хоуз сидя спал на раскладном кресле. Мои шаги его не разбудили. Рядом с ним лежала коробочка из-под лекарства и стоял наполовину полный стакан с водой. На полу, у левой ноги, валялся скомканный исписанный лист бумаги. Я подобрал его и расправил.

Письмо начиналось так:

Мой дорогой Клемент…

Я внимательно прочел его и, охнув, сунул в карман, затем наклонился к Хоузу и осмотрел его. Потом, подняв трубку телефонного аппарата, стоявшего у его локтя, попросил соединить меня с моим домом. Мелчетт все еще не оставлял надежды отследить тот звонок, поэтому мне ответили, что номер занят. Попросив их перезвонить мне, когда номер освободится, я положил трубку на место. Затем достал из кармана найденный листок, но вместе с ним случайно вытащил то письмо, которое забрал из почтового ящика, да так и не вскрыл.

Письмо выглядело до ужаса знакомым. Почерк был тот же, что и на анонимном письме, пришедшем днем.

Я вскрыл его.

Я прочел его… перечел… но не мог до конца осознать его смысл.

Я начал читать его в третий раз, когда зазвонил телефон. Будто во сне, я взял трубку и сказал:

– Алло?

– Алло.

– Это вы, Мелчетт?

– Да, где вы? Я отследил звонок. Номер…

– Я знаю номер.

– О, отлично! Вы звоните оттуда?

– Да.

– А что насчет признания?

– Оно у меня.

– Вы хотите сказать, что схватили убийцу?

Никогда в жизни я не испытывал столь сильного искушения. Я взглянул на анонимные каракули. Взглянул на пустую коробочку с именем Херувима на крышке. Вспомнил один случайный разговор.

Сделал над собой неимоверное усилие.

И сказал:

– Я… нет. Лучше приходите сами.

Я дал ему адрес. Потом сел на стул напротив Хоуза, движимый желанием подумать.

На раздумья у меня было две полные минуты.

Через две минуты сюда придет Мелчетт.

Я взял анонимное письмо и стал читать его в третий раз.

А потом закрыл глаза и подумал…

Глава 29

Не знаю, долго ли я сидел так – наверное, несколько минут. Однако мне показалось, что прошла вечность, прежде чем я услышал, как открылась дверь. Я повернул голову и увидел, как в комнату входит Мелчетт.

Он уставился на спящего Хоуза, затем посмотрел на меня.

– В чем дело, Клемент? Что все это значит?

Из двух писем, что я держал в руке, я выбрал одно и передал ему. Он тихим голосом прочитал:

«Мой дорогой Клемент, я должен сообщить Вам нечто чрезвычайно неприятное. Поэтому я предпочел написать Вам. А обсудить это мы можем позже. Речь идет о недавней растрате. Мне очень грустно признаваться в том, что я полностью убедился в личности преступника. Все сомнения отпали. Как мне ни больно обвинять священника, мой долг мне ясен, и от этого еще больнее. Необходимо наказать виновного в назидание другим и…»

Мелчетт вопросительно посмотрел на меня. В этом месте письма, там, где писавшего настигла смерть, шла нечитаемая закорючка.

Полковник глубоко вздохнул и перевел взгляд на Хоуза.

– Так вот где решение! А мы даже не брали его в расчет. Угрызения совести вынудили его сознаться!

– В последнее время он вел себя странно, – сказал я.

Неожиданно Мелчетт вскрикнул и шагнул к спящему. Он схватил его за плечо и затряс, сначала осторожно, потом сильнее и сильнее.

– Он не спит! Он под действием каких-то препаратов! Что это значит?