Убийство в доме викария

Взгляд главного констебля переместился на пустую коробочку. Он подобрал ее.

– Получается, что он…

– По всей видимости, – сказал я. – На днях он мне ее показывал. Сказал, что его предупредили насчет передозировки. Бедняга, он выбрал такой выход… Наверное, это к лучшему. Не нам судить его.

Но Мелчетт прежде всего был начальником полиции графства. Приведенные мною аргументы не имели для него никакого веса. Он схватил убийцу и хотел, чтобы убийцу повесили.

В мгновение ока полковник подскочил к телефону, сорвал с рычажков трубку и давил на них до тех пор, пока ему не ответили; затем попросил связать его с домом Хейдока. Он терпеливо ждал, прижимая трубку к уху и не спуская глаз с поникшей фигуры на кресле.

– Алло… алло… алло… это доктор Хейдок?.. Скажите доктору, чтобы он немедленно пришел на Хай-стрит. К мистеру Хоузу. Срочно… То есть? А какой это номер?.. О, простите.

Он в сердцах разъединил линию.

– Неправильный номер, неправильный номер… всегда неправильный номер! А тут человек на грани жизни и смерти… Алло! Вы дали мне неправильный номер… Да… не тратьте зря время… дайте мне три-девять… а не пять.

Опять ожидание, на этот раз не такое долгое.

– Алло… это вы, Хейдок? Говорит Мелчетт. Немедленно отправляйтесь в дом девятнадцать на Хай-стрит! Хоуз чего-то наглотался, у него передозировка. Немедленно, говорю, вопрос жизни и смерти!

Он повесил трубку и в нетерпении стал вышагивать взад-вперед по комнате.

– Клемент, почему, черт побери, вы сразу не связались с доктором? Не понимаю. У вас, наверное, случилось помутнение рассудка.

К счастью, Мелчетт не допускает мысли, что кто-то имеет иные, отличные от его, взгляды на то, как вести себя в той или иной ситуации. Я ничего не сказал, и он продолжил:

– Где вы нашли это письмо?

– Скомканным на полу… оно выпало из его руки.

– Удивительное дело… старая дева была права, что с запиской что-то не так. Интересно, как она додумалась до этого? А он самый настоящий глупец, что не уничтожил его. Вы только подумайте: ведь это же полнейший идиотизм – сохранять такой документ! Трудно найти более неопровержимое доказательство!

– Человеческая порода отличается непоследовательностью.

– Если б этого не было, мы вряд ли когда-нибудь схватили бы убийцу! Хотя рано или поздно они все совершают глупости… Что-то у вас, Клемент, нездоровый вид. Для вас это сильнейший шок, да?

– Да. Как я сказал, в последнее время поведение Хоуза можно было назвать странным, но мне и в голову не приходило…

– А кому приходило?.. Так, похоже, подъехала машина. – Полковник подошел к окну, поднял створку и высунулся. – Да, Хейдок приехал.

Спустя секунду в комнату вошел доктор. Мелчетт кратко обрисовал ему ситуацию.

Хейдок не из тех, кто склонен демонстрировать свои чувства. Он лишь изогнул бровь, кивнул и приблизился к пациенту. Проверил пульс, поднял веки и внимательно оглядел глазные яблоки. Затем повернулся к Мелчетту.

– Хотите спасти его для виселицы? – спросил он. – Он, знаете ли, ушел довольно далеко. Так что мероприятие будет рискованным. Сомневаюсь, что мне удастся вернуть его оттуда.

– Делайте все возможное.

– Ясно.

Хейдок склонился над чемоданчиком, который принес с собой, наполнил шприц и сделал Хоузу подкожную инъекцию в руку. Затем выпрямился.

– Его нужно отвезти в Мач-Бенхэм, в местную больницу. Помогите мне перенести его в машину.

Мы оба оказали посильную помощь. Сев на водительское место, Хейдок на прощание бросил:

– Между прочим, Мелчетт, у вас не получится вздернуть его.

– Вы имеете в виду, что он не придет в себя?

– Может, придет, а может, нет. Но я имел в виду не это. Я хотел сказать, что даже если он придет в себя… в общем, бедняга не отвечал за свои действия. Я дам именно такие показания.

– Что он имел в виду? – спросил Мелчетт, когда мы снова поднялись наверх.

Я объяснил, что Хоуз страдал летаргическим энцефалитом.

– Сонная болезнь, говорите? В наши дни всегда найдется хороший повод для оправдания грязных дел. Вы согласны?

– Наука многому нас учит.

– Черт бы побрал эту науку! Прошу прощения, Клемент, но эта слащавая мягкотелость выводит меня из себя. Я человек прямой… Что ж, думаю, нам стоит оглядеться тут.

Однако в этот момент нас прервали, причем самым удивительным образом. Дверь открылась, и в комнату вошла мисс Марпл. Она раскраснелась и была взволнована – и, кажется, понимала причину нашего замешательства.

– Прошу прощения… я очень сожалею… что вмешиваюсь… добрый вечер, полковник Мелчетт. Еще раз повторяю: прошу прощения, но я услышала, что мистер Хоуз заболел, и поняла, что должна немедленно проведать его и узнать, не могу ли я чем-то помочь.

Она замолчала. Полковник Мелчетт смотрел на нее с плохо скрываемым отвращением.

– Вы очень любезны, мисс Марпл, – сухо произнес он. – Но вы зря беспокоились. Кстати, откуда вы узнали?

Я ждал возможности задать именно этот вопрос!

– По телефону, – объяснила мисс Марпл. – Они такие невнимательные, все время ошибаются с номерами, да? Сначала вы говорили со мной, думая, что это доктор Хейдок. Мой номер три-пять.

– Так вот в чем дело! – воскликнул я.