Убить пересмешника (To Kill a Mockingbird)

The pillars were all that remained standing when the original courthouse burned in 1856.	Только одни колонны и уцелели от старого здания суда, которое сгорело в 1856 году.
Another courthouse was built around them.	После пожара к ним пристроили новое здание.
It is better to say, built in spite of them.	Вернее - его построили, несмотря на эти колонны.
But for the south porch, the Maycomb County courthouse was early Victorian, presenting an unoffensive vista when seen from the north.	Не считая южного фасада с порталом, мейкомбский окружной суд был выдержан в ранневикторианском духе и с севера выглядел безобидно.
From the other side, however, Greek revival columns clashed with a big nineteenth-century clock tower housing a rusty unreliable instrument, a view indicating a people determined to preserve every physical scrap of the past.	А вот если подойти с юга, греческие колонны просто резали глаз - уж очень плохо они сочетались с башенкой девятнадцатого века, в которой гнездились ржавые, неизменно врущие часы, но всё вместе ясно говорило, что жители Мейкомба полны решимости свято хранить каждый осколочек прошлого.
To reach the courtroom, on the second floor, one passed sundry sunless county cubbyholes: the tax assessor, the tax collector, the county clerk, the county solicitor, the circuit clerk, the judge of probate lived in cool dim hutches that smelled of decaying record books mingled with old damp cement and stale urine.	Чтобы пройти на второй этаж в зал суда, надо было миновать всякие тёмные закоулки и берлоги: окружной налоговый инспектор, сборщик налогов, секретарь окружного управления, окружной прокурор, разъездной секретарь, судья по наследственным делам - все ютились в холодных клетушках, куда не заглядывало солнце и где пахло прелой бумагой, сыростью и уборной.
It was necessary to turn on the lights in the daytime; there was always a film of dust on the rough floorboards.	Тут и днём приходилось зажигать электричество, и дощатые полы всегда покрывал слой пыли.
The inhabitants of these offices were creatures of their environment: little gray-faced men, they seemed untouched by wind or sun.	И обитатели этих клетушек были под стать обстановке: серолицые человечки, которых, казалось, никогда в жизни и солнце не согрело и ветер не обдул.
We knew there was a crowd, but we had not bargained for the multitudes in the first-floor hallway.	Мы понимали, что народу будет много, но и не подозревали, какая толпа заполнит коридоры.
I got separated from Jem and Dill, but made my way toward the wall by the stairwell, knowing Jem would come for me eventually.	Меня оттерли от Джима и Дилла, по я всё-таки пробралась к лестнице, я знала: здесь меня Джим непременно отыщет.
I found myself in the middle of the Idlers' Club and made myself as unobtrusive as possible.	Тут я очутилась среди членов Клуба Бездельников и прижалась к стене, чтоб они меня не заметили.
This was a group of white-shirted, khaki-trousered, suspendered old men who had spent their lives doing nothing and passed their twilight days doing same on pine benches under the live oaks on the square.	Это были старики в белых рубашках, в штанах цвета хаки с подтяжками; они весь свой век ровно ничего не делали и теперь, на склоне дней, сидя на площади на деревянных скамейках в тени виргинских дубов, предавались тому же занятию.
Attentive critics of courthouse business, Atticus said they knew as much law as the Chief Justice, from long years of observation.	В суде они были завсегдатаями, внимательно слушали и придирчиво критиковали. Аттикус говорил, они столько лет изо дня в день слушали процесс за процессом, что разбираются в законах не хуже главного судьи.