Читаем Учёный полностью

Надо потом нам её обсудить.

Прошлого то не касается, ныне

Встал под удар проживанья уклад.

Я не уверен, что гнусные сплетни

Не разнесутся отсюда по вузу.


Городецкий

Ты параноик и знаешь об этом.

Коли возможность тебя затащить

Ужинать к нам твой даёт недостаток,

Я им воспользуюсь.


Прозоров

Вовсе не так.

Знаешь причину, которая мне

Долго работать мешала, а после

Прямо сюда невзначай возвратила?


Городецкий

Очень хотелось бы мне разузнать,

Но опасался я тему поднять.


Прозоров

Так не пристало тебе поступать,

Я полагал, ты не хочешь понять.

В воображении будто слились

Преподавание, вуз и наука

С ныне покойным Шатохиным, другом,

Столь неразрывно, что мне объяснить

Только изменой, обидой, презрением

Этот феномен совсем не удалось.

Я размышлял: «Ну а в чём же причина?»

Стал он, как я, невиновною жертвой,

Но не случайной, какой-то другой,

Не эгоизма иль планов коварных,

Воли чужой, безразличного рока,

Он на закланье пошёл суете,

Бега за линией лишь горизонта.

Только ведь те, кто его не достигли,

Живы остались, а он подошёл

Прямо к нему и его пересёк,

Тут же скончавшись. Зачем, отчего?

Мучился этим десяток годов,

Только потом осознал я причину.

Умер Шатохин, считай, за науку.

Вот почему я столь близко и принял

К сердцу кончину сего дуралея.


Городецкий

Связи не вижу. Покинул её

Он до того, как расправиться с жизнью.


Прозоров

Ты размышляешь, как я размышлял,

Чувствуя, будто лишился надежды.

Но отчего я остался в живых,

Он же, столь многое приобретая,

Сразу жестоко покончил с собою?

Тем, кто испытывал радость познания,

Всё остальное на вкус как бумага.

Юрий Шатохин, покинув науку,

Смысла и сладости жизни лишился.

Я избегал понимания, в страхе

Думал, что сам на пороге кончины,

Раз оказался вне круга учёных.

Он же, ты вспомни, в их гущу залез,

Мало достигнув на поприще мысли.

Правда, лишившись и эдакой крохи,

Кончил с собою, не выдержал, помер.

Страшно представить мне благоговение,

Ужас, внушаемый данным явлением,

Столь грандиозным, чья малая доля

Стоит не менее чьей-либо жизни.

Я бессознательно чувствовал это,

После узрел, и вполне осознал.

Магия сгинула, я ощущал

Познанность истины, успокоение,

В чём-то обыденность, даже смирение,

Страх отступил и возникла способность

Вызовы жизни легко принимать.

Лишь безразличие стало причиной,

Что я твоё предложение принял

Лекции в вузе студентам читать.


Городецкий

Вторишь буквально ты мыслям моим,

Только, признаюсь, с другой стороны.


Прозоров

Внемлю охотно.


Городецкий

Давай-ка потом.

Давеча много с тобой обсуждали

Данный предмет, не придя к пониманию.


Прозоров

Ты всё о том? Полагаю, ты шутишь.


Городецкий

Нет, не шучу и добавить хочу,

Самозащиты должно быть довольно.


Прозоров

Речи о ней мы вчера не вели.


Городецкий

Коль завести?


Прозоров

Соглашусь я тогда.

Кто же из нас параноик?


Городецкий

Мы оба

Люди одной поглощающей страсти.

Первенство всё же тебе возвращаю,

Я не имею всеведущей власти,

Я инструменты готовлю, а ты

Тот, для кого уж они созданы.


Прозоров

Льстишь ты себе, а тем самым и мне.

Твой инструмент – лишь теория. Глупость –

Крайне практичная вещь, им не скоро

Соединиться предстанет возможность.


Сцена светского гуманизма

(квартира)


Полина

Радость от встречи с тобой посильнее

Горьких упрёков, которых тебе

Хочется высказать тотчас же мне,

Правда, не дремлет и женская сущность,

Так что хотя бы одним ограничусь.

Прозоров, ты расскажи, почему

Редко бываешь в гостях у меня?

Может, ты брезгуешь этой квартирой?


Прозоров

Глупость последнего всем очевидна,

А не бываю я часто в гостях

Лишь потому, что стыжусь быть не к месту.


Полина

Вот бы почаще о том поминали.

Я на работе забыла почти,

Что у кого-то имеется совесть.


Городецкий

Где наш Володька?


Полина

К подруге пошёл.


Городецкий

Сашка?


Полина

Уроки зубрит, не до взрослых.


Городецкий

Значит, втроём?


Полина

Ты на что намекаешь?


Городецкий

Будем втроём мы обедать?


Прозоров

Обед?

Это, скорее, пропущенный ужин.

Я уж неловко себя ощущаю.

Что же, Полина, ты так расстаралась,

Столько и днём поглотить невозможно.


Полина

Да, я такая.


Городецкий

Скромна как всегда.


(молчаливый ужин)


Городецкий

Чуть не забыл, ты сегодня поведать

Страшную тайну мне очень хотел.


Прозоров

Помню, хотел, но сейчас сомневаюсь,

Слишком уж это на сплетни похоже.

Только представил, зарделись ланиты,

Гнев, отвращение сердце тревожат,

И не сказать ведь мне тоже нельзя,

Этот позор с преступлением рядом.

Как оказалось, Сергей спит с Ириной.


Полина

Что за Сергей?


Городецкий

И какою Ириной?


Полина

И почему нам небезынтересно

Быть их соитие так уж должно,

Чтоб обсуждать его в и без того

Наши не частые встречи с тобой?


Прозоров

С кем я сегодня беседу имел?


Городецкий

С бывшей женою. Так понял, Сергея

Ты разумеешь Шатохина.


Прозоров

Точно.

Но рассказать, кто такая Ирина,

Будет сложнее. Здоровым мужчинам

В дикую связь их непросто поверить.

Имя сие никого не напомнит?

Может, когда-нибудь слышал о ней?


Городецкий

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коварство и любовь
Коварство и любовь

После скандального развода с четвертой женой, принцессой Клевской, неукротимый Генрих VIII собрался жениться на прелестной фрейлине Ниссе Уиндхем… но в результате хитрой придворной интриги был вынужден выдать ее за человека, жестоко скомпрометировавшего девушку, – лихого и бесбашенного Вариана де Уинтера.Как ни странно, повеса Вариан оказался любящим и нежным мужем, но не успела новоиспеченная леди Уинтер поверить своему счастью, как молодые супруги поневоле оказались втянуты в новое хитросплетение дворцовых интриг. И на сей раз игра нешуточная, ведь ставка в ней – ни больше ни меньше чем жизни Вариана и Ниссы…Ранее книга выходила в русском переводе под названием «Вспомни меня, любовь».

Бертрис Смолл , Линда Рэндалл Уиздом , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер , Фридрих Шиллер

Любовные романы / Драматургия / Драматургия / Проза / Классическая проза
Стихотворения. Пьесы
Стихотворения. Пьесы

Поэзия Райниса стала символом возвышенного, овеянного дыханием жизни, исполненного героизма и человечности искусства.Поэзия Райниса отразила те великие идеи и идеалы, за которые боролись все народы мира в различные исторические эпохи. Борьба угнетенного против угнетателя, самопожертвование во имя победы гуманизма над бесчеловечностью, животворная сила любви, извечная борьба Огня и Ночи — центральные темы поэзии великого латышского поэта.В настоящее издание включены только те стихотворные сборники, которые были составлены самим поэтом, ибо Райнис рассматривал их как органическое целое и над композицией сборников работал не меньше, чем над созданием произведений. Составитель этого издания руководствовался стремлением сохранить композиционное своеобразие авторских сборников. Наиболее сложная из них — книга «Конец и начало» (1912) дается в полном объеме.В издание включены две пьесы Райниса «Огонь и ночь» (1918) и «Вей, ветерок!» (1913). Они считаются наиболее яркими творческими достижениями Райниса как в идейном, так и в художественном смысле.Вступительная статья, составление и примечания Саулцерите Виесе.Перевод с латышского Л. Осиповой, Г. Горского, Ал. Ревича, В. Брюсова, C. Липкина, В. Бугаевского, Ю. Абызова, В. Шефнера, Вс. Рождественского, Е. Великановой, В. Елизаровой, Д. Виноградова, Т. Спендиаровой, Л. Хаустова, А. Глобы, А. Островского, Б. Томашевского, Е. Полонской, Н. Павлович, Вл. Невского, Ю. Нейман, М. Замаховской, С. Шервинского, Д. Самойлова, Н. Асанова, А. Ахматовой, Ю. Петрова, Н. Манухиной, М. Голодного, Г. Шенгели, В. Тушновой, В. Корчагина, М. Зенкевича, К. Арсеневой, В. Алатырцева, Л. Хвостенко, А. Штейнберга, А. Тарковского, В. Инбер, Н. Асеева.

Ян Райнис

Драматургия / Поэзия / Стихи и поэзия
Кража
Кража

«Не знаю, потянет ли моя повесть на трагедию, хотя всякого дерьма приключилось немало. В любом случае, это история любви, хотя любовь началась посреди этого дерьма, когда я уже лишился и восьмилетнего сына, и дома, и мастерской в Сиднее, где когда-то был довольно известен — насколько может быть известен художник в своем отечестве. В тот год я мог бы получить Орден Австралии — почему бы и нет, вы только посмотрите, кого им награждают. А вместо этого у меня отняли ребенка, меня выпотрошили адвокаты в бракоразводном процессе, а в заключение посадили в тюрьму за попытку выцарапать мой шедевр, причисленный к "совместному имуществу супругов"»…Так начинается одна из самых неожиданных историй о любви в мировой литературе. О любви женщины к мужчине, брата к брату, людей к искусству. В своем последнем романе дважды лауреат Букеровской премии австралийский писатель Питер Кэри вновь удивляет мир. Впервые на русском языке.

Анна Алексеевна Касаткина , Виктор Петрович Астафьев , Джек Лондон , Зефирка Шоколадная , Святослав Логинов

Фантастика / Драматургия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза