Учитель Дымов

— Кажется, теперь это называют словом «секс», — отвечает Алла.

— Тогда я не уверен, что я раньше занимался сексом.

— Вы ни в чем не уверены, — говорит Алла, — потому что не знаете, чего хотите и куда идёте. Вы хороший человек, но нельзя прожить всю жизнь, стараясь только избегать чужих дорог. Надо найти свою.

— Я не уверен, что это связано с тем, чем мы занимались.

Алла, раздвинув ноги, садится на табуретку. Валера отводит глаза.

— Все связано со всем, — говорит она, — вот посмотрите. Последние десять лет вы работали со своим телом: тренировали его в армии и в институте, а сейчас поддерживаете в хорошей форме…

— Ну, это моя работа.

— И вместе с тем, — продолжает Алла, — вы ходите на выставки, читаете книги, смотрите фильмы… бесконечно думаете и говорите об этом. И эти две части вашей жизни никак не связаны между собой.

— А должны?

— Конечно. Вот когда вы занимаетесь сексом — что это? Это про тело, про знание или про душу? Или — про все сразу?

— Мне кажется, и тело, и душа участвовали, когда мы были вместе с Ирой, — отвечает Валера. — Это потому, что я любил её.

— Я не уверена, что вы любили свою жену, — замечает Алла, — вы думали, что любите, но на самом деле любили девушку, которую сами себе сочинили. Вам показалось, что она весёлая и хрупкая, потому что она так себя вела и так выглядела. А возможно, она была грустная и прочная, а вы не заметили этого. И, возможно, поэтому она ушла от вас.

— Она ушла, потому что хотела денег, славы и лёгкой жизни. И не хотела заниматься ребёнком.

— Может быть, — кивает Алла, — а может быть, нет. Я же её никогда не видела, что я могу вам сказать?

Валера допивает остатки водки. В голове шумит, ему кажется, что жар изо рта заливает его изнутри.

— Вы раньше развивали своё тело, — говорит Алла, — а теперь должны слить с ним свой дух. Ваш друг принёс вам много книг, часть из них — ерунда, но часть стоит прочесть. Там есть неплохие упражнения.

— Я не люблю всякую восточную мистику, — отвечает Валера, — я — западный человек. А вы, напротив, — с Востока.

Алла смеётся:

— Вы думаете, то, что я сейчас сказала, я узнала от мудрых стариков–бурятов? Да я никогда не жила с бурятами, я родилась в ссылке. Мой отец, с которым я выросла, был из Петербурга, а мать–бурятка умерла, когда я была совсем маленькой. Все это я узнала от других ссыльных, они были вполне западные люди — москвичи, петербуржцы. Просто они до революции читали другие книги, чем вы теперь, они их не забыли и рассказывали мне о том, что когда–то прочли. Вот и все, никакой восточной мистики.

— Хорошо, — кивает Валера, — я почитаю, что там мне принёс Лёня.

— Потом почитаете, — говорит Алла, — а теперь лучше идите ко мне: мне кажется, вы уже отдохнули.

Они лежат, обнявшись, Валера глядит за окно: восходящее солнце понемногу золотит осенние листья маленькой рощи.

— Светает, — говорит он, — как жаль.

— Я люблю рассвет, — говорит Алла, — моё бурятское имя Алтантуя, Золотая Заря.

— Мне жаль, что ты уезжаешь, — говорит Валера.

— Это хорошо, что я уезжаю, — отвечает Алла, — так я останусь для тебя загадкой, а у меня просто своя жизнь, и в ней свой смысл, о котором ты ничего не знаешь. Сегодня в моей жизни случился ты, но случился ненадолго. Я кажусь тебе таинственной и загадочной, и ты готов влюбиться в меня, но если бы ты узнал обо мне больше, то увидел бы, что я обычная, такая же, как все.

— Ты рассказываешь то, чего я ни от кого не слышал.

— Я читала хорошие книги, и у меня были хорошие учителя, — отвечает Алла и, помолчав, добавляет: — Поэтому я могу помочь тебе.

Он целует её в губы — и в этот момент на кухне звонит будильник.

После уроков Грановский заглянул в Валерину подсобку.

— Есть минутка, Валерий Владимирович?

— Конечно! — Валера снял с шеи свисток и повесил в шкафчик.

— Я по поводу вашего доклада на собрании… на той неделе.

Валера посмотрел на Грановского с изумлением:

— Я не собираюсь туда идти.

Тяжело вздохнув, Грановский опустился на скамейку.

— Послушайте, Валера, — начал он, — я вам скажу как человек старше и опытней вас. Вы неправильно себя ведёте. Нельзя противопоставлять себя всему коллективу, да ещё так вызывающе. В конце концов, мы все отчитываемся о посещаемости всех эти бессмысленных мероприятий…

— Пусть поставят за меня крестик, — ответил Валера.

— То есть вы лично не хотите врать, но предлагаете это делать другим людям? — спросил Грановский. — Так сказать, взять на себя ваш грех?

Не спавший этой ночью Валера вдруг услышал голос Аллы, повторявший вчерашнее «в любой битве страдает слишком много невинных», и звуки этого голоса выбросили из головы и Грановского, и будущее собрание.

— Так что, Валера, не валяйте дурака. Приготовьте доклад, расскажите нам про визит Каддафи к Бокассе или ещё про что–нибудь, а лучше — просто вступайте в партию, будьте как все.

— То же самое мне говорил мой тесть, — вспомнил Валера, — точнее, бывший тесть, хотя это и неважно.