Учитель Дымов

— Новые возможности, — продолжал он, — не для меня — для всех нас. То, что мы делаем… то Учение, которое мы несём людям, оно ведь универсально, оно едино для России, Америки, Индии. На следующей неделе я лечу в Калифорнию, у меня там встреча с одним из учеников Кастанеды. Мы будем делать совместные программы, принесём Тенсегрити в Россию. В Англии меня обещали свести с теми, кто получил передачу напрямую от Ордена Золотой Зари, и мы…

Услышав впервые про Золотую Зарю, Валера сразу вспомнил Аллу: когда–то она сказала ему, что её бурятское имя Алтантуя означает Золотая Заря. Валера увидел в этом знак и уже несколько лет искал наследников Кроули, Мэйчена и Йейтса.

Алла позвонила три дня назад — впервые за восемнадцать лет, впервые с тех пор, как уехала из Москвы. Поэтому Валера и позвал Андрея.

— Ну ладно, хватит обо мне, — прервал себя он. — Я вот что хотел сказать. На той неделе из Казахстана приезжает твой двоюродный брат Илья, сын дяди Бориса. Его мама просила помочь парню, а я, как назло, улетаю в Штаты. Хотел тебя попросить, можно? Пусть он у тебя поживёт недельку, покажешь ему Москву, ладно?

Андрей безразлично пожал плечами.

— Можно, — сказал он, — я как раз закончу перевод к понедельнику… все равно хотел передохнуть.

— Вот и славно. — Валера улыбнулся и добавил: — Только денег возьми, хорошо? Чтобы, ну, вы нормально отдохнули.

Валера подошёл к столу и вытащил из ящика пачку долларов. Его отражение взглянуло на него из полированной глубины знакомым прищуром крокодила Гены. Деньги дают свободу, вспомнил Валера слова своего бывшего куратора. Он тогда ответил моя свобода всегда со мной, но с тех пор нет–нет да задумывался… что ни говори, с деньгами–то свободы побольше.

Андрей сунул деньги в карман замызганной куртки.

— Этот Илья… он мне позвонит? Или как?

— Да, конечно, — сказал Валера, — я дам ему твой телефон и адрес. Когда будешь уходить, попроси Лику зайти ко мне… ну, мою секретаршу…

Андрей кивнул. Девушка в предбаннике вовсе не показалась ему похожей на лисичку: на своих длинных ногах она напоминала цаплю, хищным и цепким взглядом выискивающую в болоте лягушек, обречённых на заклание.

Выходя из кабинета, Андрей понял, что все ещё держит в руках визитку. Сначала он хотел кинуть её на пол, но потом всё–таки сунул в задний карман джинсов. Выкину на улице, подумал он.

Только когда Андрей ушёл, Валера понял, что не давало ему покоя уже несколько дней: ни Алла, ни папа никогда не говорили, что у дяди Бориса был сын.

Илья звонить не стал, просто появился рано утром, разбудив Андрея визгливой трелью домофона. Пока он поднимался на лифте, Андрей успел плеснуть себе в лицо водой и влезть в джинсы. Так он и открыл дверь — голый по пояс, небритый и сонный.

Илья оказался невысоким худым пареньком восточного вида, чем–то похожим на Виктора Цоя и Брюса Ли. Чёрная кожаная куртка, потёртые темно–синие джинсы, большая сумка Adidas через плечо.

— В ванную можно? — спросил он, расшнуровывая тяжёлые ботинки.

— Конечно, — ответил Андрей. — Я пока чего–нибудь поесть соображу.

— Поесть — это хорошо, — сказал Илья. — Я постараюсь недолго.

«Недолго» превратилось минут в сорок. С тоской поглядев на остывшую глазунью, Андрей стукнул в дверь ванной.

— Ты скоро? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Илья. — Да ты заходи, чего ты херней страдаешь?

Андрей передёрнул плечами и вошёл. В ванной было влажно и туманно, Андрей не сразу уловил какой–то незнакомый, резковатый запах.

Илья полулежал в ванне, высунувшись из воды по плечи. В правой руке он держал папиросу, во влажном воздухе дымок не струился, а едва стлался над водой.

— Хочешь? — спросил Илья.

— У меня свои, — ответил Андрей. — И кстати, Илья, я не курю в ванной.

Илья хихикнул и загасил окурок.

— Прости, я не знал. И вообще, — добавил он, — можешь звать меня Ильяс.

— Хорошо. — Андрей пожал плечами

— По–арабски это значит «любимец Аллаха», — пояснил Илья.

— Ты мусульманин? — поколебавшись, спросил Андрей.

— Нет, ты что? Просто в Казахстане вырос. — Илья засмеялся. — А так я, конечно, и мусульманин, и буддист, и атеист, и даже христианин немножко.

— Понятно, — кивнул Андрей. — Я хотел сказать, что пока ты здесь плаваешь, яичница уже совсем остыла.

— О, тогда надо спешить! — И Илья ещё глубже погрузился в воду, так, что снаружи торчала только макушка с прямыми чёрными волосами. Потом он резко вынырнул, фыркнул и, расплёскивая воду, полез из ванны.