Учитель Дымов

Андрей смутился: бабушка Женя не только по десять раз прочла с ним всю русскую классику, но и считала, что интеллигентный мальчик должен учить стихи наизусть, чтобы исполнять по первому требованию в присутствии многочисленных гостей. Вступление к «Медному всаднику» Андрей выучил ещё лет в восемь и поэтому в глубине души считал общим местом, этаким common knowledge, похваляться знанием которого немного стыдно.

— Ну, не всего, конечно, — сказал он, — но кое–что знаю.

— Почитай ещё, — попросила Зара, поворачиваясь на бок и целуя Андрея в плечо, — у тебя хорошо получается.

Сев в кровати поудобнее, он целиком прочитал «На берегу пустынных волн…», а потом ещё пять стихотворений из своего детского набора, про которые был уверен, что помнит без существенных ошибок. Зара слушала восхищённо и просила продолжать. Когда в запасе оставалось одно «Лукоморье», Андрей пошёл к дедовскому книжному шкафу, отворил тяжёлую дверцу и нашёл старый трехтомник, к счастью, довольно быстро. Андрей зажёг в спальне свет, сел в кресло и, заглядывая в книжку, читал едва ли не час.

После хрестоматийных стихов о море и осени Андрей с опаской прочёл: «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…» — Зара, с её порывами пылких ласк, скорее, описывалась в первой строфе, а добравшись до «Я помню чудное мгновенье…», почувствовал себя бессовестным манипулятором. Но Зара умиротворённо кивала в такт первому стихотворению, а на гения чистой красоты только счастливо улыбнулась — наверное, потому, что в самом деле была красива и знала это.

Возможно, лет через десять–пятнадцать Зара, как многие восточные женщины, растолстеет и расплывётся, но сейчас, в двадцать пять, она могла гордиться густыми чёрными волосами, гладкой смуглой кожей, широкими бёдрами и неистовым сексуальным темпераментом. Андрей любовался ею, поднимая глаза над книгой, и в конце концов закрыл Пушкина и вернулся в кровать, где через час они уснули чутким сном, наполненным касаниями, объятиями и поцелуями.

Прощаясь утром, Андрей немного жалел, что и эту ночь придётся списать как очередной one night stand, но в обед Зара прислала ему эсэмэску, спросив, что он делает вечером.

Так они начали встречаться, и, хотя о том, чтобы съехаться, речь ещё не шла, проводили вместе почти каждую ночь. Инициатива всегда принадлежала Заре, и поначалу Андрей недоумевал, пытаясь найти какую–нибудь корыстную причину страстности и напора, так непривычных ему. Но Зара не хотела от любовника ни денег, ни подарков, ни рекламных публикаций, так что месяца через два Андрей, осмелев, спросил, чем же не особо успешный журналист привлёк девушку на десять лет моложе. Зара, смеясь, ответила, что той ночью почувствовала себя как Кэрри Брэдшоу в гостях у Михаила Барышникова, а это очень круто. Андрей улыбнулся и кивнул, хотя сравнение со знаменитым танцором его обескуражило: «Секс в большом городе» он не смотрел, поэтому не совсем понял, что Зара имела в виду.

Вот так Андрею и пришлось поверить, что просто он впервые за много лет встретил девушку, которая влюбилась в него. Ну что же, говорил он себе, если о таком рассказывают в книгах и в кино, почему это не может случиться со мной?

В том году Москва переживала небывалый экономический подъём. На месте снесённого «Военторга» построили новый, с подземной парковкой, трехэтажной мансардой и круглым куполом. Росли цены и зарплаты. Банки все охотней выдавали ипотеку на квартиры и кредиты на машины, и вот результат! — теперь дорога на работу занимала час с лишним. Стоя в пробке, Андрей думал: если дальше так пойдёт, придётся снять что–нибудь в центре, наверное, уже вместе с Зарой. Небо, низкое и серое, нависало над ним, бабьё лето отменили, золотые листья в одночасье облетели, и зарядили дожди. На работе коллеги с тоской глядели в окно и обсуждали, что надо бы сдать квартиру и уехать в Гоа до весны, а то и подольше: там солнце, там тепло.

Тем воскресным утром Андрей проснулся и не мог понять, который час: сумерки в комнате, морось за окном. Он потянулся за «нокией»: всего–навсего десять, можно было бы ещё поспать. Вернув мобильник на тумбочку, он обернулся к Заре: она спала, подперев кулачком круглую смуглую щёку, и спящей казалась ещё моложе. Девочка, почти ребёнок. Сейчас её полные губы, густые брови и крупный нос вызывали у Андрея необъяснимую грусть. Он любил, когда судорога желания и страсти искажала Зарино лицо, но утренние мгновения, когда её черты были смягчены сном, наполняли его тихой, задумчивой нежностью.

Дождь монотонно стучал за окном, Андрей осторожно встал и, пройдя на кухню, включил ноутбук. Пока загружается, сварю кофе, подумал он. Разбужу Зару минут через десять, романтично принесу кофе в постель, вот только почту посмотрю.

Он залил коричневый порошок холодной водой и поставил турку на огонь. Есть две минуты глянуть в компьютер, главное, не зачитаться, а то кофе убежит.