Учитель Дымов

И вот Андрей подходит к компьютеру, открывает Outlook, сразу видит два письма по работе, пять — спама и шестое не пойми от кого с сабджектом Privet и уже собирается отправить его в корзину, но тут рука замирает, а потом указательный палец дважды медленно нажимает на кнопку мыши, и, пока открывается письмо, ему почему–то хочется зажмуриться, наверно, потому, что Андрей уверен: он давно забыл эту фамилию, а имя… мало ли на свете женщин с именем Anna?.. Но нет, он не забыл и не ошибся, и вот он смотрит на пять строчек транслитом и даже не сразу понимает все слова, а потом раздаётся шипение, квартира наполняется запахом горелого кофе, Андрей никак не может встать и, только когда Зара кричит из комнаты: у тебя что, кофе убежало? — захлопывает ноутбук резко, словно заметая следы преступления.

В Чикаго — глубокая ночь, но Anna Lifshitz, Аня Лифшиц, не может уснуть. Спит под боком уставший муж Саша, спит в соседней комнате девятилетняя Леночка, а вот Аня ворочается с боку на бок, и ортопедическая подушка то горяча, то холодна, и в комнате не то холодно, не то нечем дышать. В конце концов она встаёт и уходит на кухню. Что это я так разнервничалась? — спрашивает она себя, хотя, конечно, знает ответ.

Тогда, в Шереметьеве, она держалась до последнего и заплакала, только когда Андрей уже не мог её видеть. Таким она и запомнила его: в старой кооперативной куртке и драных джинсах, худой, взъерошенный, он тянет руку и машет, машет, и вот уже только его ладонь мелькает над головами провожающих. Аня плакала, когда они шли длинным коридором к посадке на самолёт, и аэрофлотовская стюардесса спросила: Что же вы плачете? Вы же навсегда улетаете из этой страны! — и Аня ей ничего не ответила, а продолжала плакать, пока самолёт набирал высоту, пролетал над границами, которых не было ещё два года назад, над новыми независимыми государствами, над бывшими странами социалистического лагеря… а потом вдруг перестала, словно у неё кончились слезы или что–то оборвалось внутри. В этот момент в своей московской квартире Андрей услышал тихий пинг, звук лопнувшей струны, а Аня неподвижно сидела, глядя перед собой сухими невидящими глазами, а потом повернулась и стала смотреть в иллюминатор, где далеко внизу оставались облака, похожие на ноздреватые сугробы или пену, опадающую в чашке капучино.

Прошло много лет. Собственно, прошла жизнь. Аня окончила университет, вышла на работу, вышла замуж, родила Лену, Саша получил место в Чикаго, они взяли ипотеку, купили дом в пригороде, Лена пошла в садик, Аня снова вышла на работу, Саша получил повышение, Лена пошла в школу… и все эти годы Аня не вспоминала про Андрея, изо всех сил не думала о нем — вот просто никогда, буквально ни разу — и не рассказывала даже мужу (а она ничего от Саши не скрывала), не рассказывала даже подружкам (а у неё были близкие подружки, и русские, и американки), не рассказывала даже шринку (а она полгода ходила к шринку, перед тем как уговорить Сашу снова отпустить её на работу), не рассказывала никому, потому что зачем рассказывать? Ведь это было так давно, что Аня даже давно забыла, насколько давно это было.

Когда в Чикаго шёл снег, Аня не вспоминала, как вдвоём с Андреем бродила по заснеженной Москве; не вспоминала Андрея, когда видела на кампусе худых и взъерошенных восточноевропейских подростков; не вспоминала, когда в аэропорту взлетала над головами провожающих мальчишечья ладонь, трепещущая от любви и отчаяния. Америка была хорошей страной, отличной страной, много лучше, чем монструозный Советский Союз, лучше, чем непонятная независимая Россия — зачем было портить любовь к этой стране? зачем отравлять счастливую жизнь, к которой Аня так долго шла?

Неделю назад, пройдя по случайной ссылке, Аня попала в какой–то нелепый русскоязычный блог, этакий Russian Style New Age Blog, автор которого мешал воедино Кастанеду, йогу и тантру, то есть вещи, к которым Аня была полностью равнодушна. Вдобавок блог не был частью ЖЖ, как все остальные русские блоги, а на американский манер жил на своём собственном домене, и вот Аня, уже собираясь закрыть страницу, вдруг увидела в строке Safari адрес сайта.

Почему–то стало очень холодно, руки онемели, перед глазами пополз белый туман. С трудом Аня нашла в меню раздел «Обо мне», щёлкнула мышью и рассмеялась с облегчением — с фотографии смотрел седобородый старик, и звали его вовсе не Андрей, а Валерий. Наверно, однофамилец, подумала Аня и тут же поняла, что, конечно же, нет, не однофамилец, а отец.