Учитель музыки

— Я не один из них, — серьёзно покачал головой почтальон. И, всмотревшись в лицо Эрикосна, воскликнул: — Ух ты! Это кто же вам такую штуку на лбу нарисовал?

— Один незнакомый художник, — отшутился Эриксон. — Его имя пока не известно широкой публике, но когда-нибудь…

— Понимаю, понимаю, — ощерился почтальон. Он достал из сумки два конверта и протянул Эриксону вместе с толстой потрёпанной тетрадкой: — Получите и вот тут распишитесь.

— Что это?

— Письма, — пожал плечами почтальон.

— А почему я должен расписываться?

— Потому что одно письмо из полиции, со штатсмаркой, за него полагается расписаться.

— Из полиции? — Эриксон почувствовал, как ноги его ослабели. — Но что им надо от меня? Я не имею ничего общего с полицией.

— Это не моё дело, господин Скуле, — отвечал почтальон, пытаясь всучить Эриксону тетрадь. — Там к обложке прицеплена ручка, будьте любезны, распишитесь, и я вручу вам письма.

— Послушайте, господин почтальон, я не могу получить эти письма. Дело в том, что они адресованы не…

Тут он заметил вечного обитателя лестницы — Йохана — и осёкся.

— Не могли бы вы зайти ко мне? — сказал он. — Я всё вам объясню. Так будет сподручней.

— Мне не нужны ваши объяснения, господин Скуле, — почтальон, кажется, потерял терпение. — Мне нужно вручить вам почту и получить вашу роспись. У меня ещё целая улица впереди, некогда мне слушать ваши объяснения.

— Прошу вас, господин почтальон, — взмолился Эриксон. — Я нахожусь в ужасном положении, вы должны зайти ко мне.

Наверное, лицо его выражало испуг и подспудную муку, потому что почтальон, задумчиво поглядев на него, пожал плечами и ступил в прихожую.

— Пройдёмте на кухню, — засуетился Эриксон. — Выпьем кофейку, и я вам быстренько всё обскажу.

— Некогда мне, — ещё сомневался почтальон, но Эриксон уже тянул его за рукав кителя.

Усадив служителя на табурет, он поставил на плиту чайник, опорожнил в кружки по пакетику растворимого кофе и уселся напротив гостя. Несколько минут они молчали; тишину нарушал только чайник, который сначала тихонько засопел, потом запыхтел чуть погромче, и наконец решительно засипел.

— Ну и атмосфэра у вас, господин Скуле, — брезгливо повёл носом почтальон. — Вы что, сроду не проветривали тут?

— А что такое? — Эриксон принюхался. — Ничего не чувствую.

— Ну, это вы уже притерпелись, видать. Или нос у вас заложен, — и почтальон поморщился. — Проветрите обязательно, господин Скуле.

— Хорошо, — кивнул Эриксон. — Я проветрю, конечно, несомненно. С утра надо было сделать это, но я забегался по делам и совсем… Послушайте, господин почтальон…

— Эвард Хельш меня зовут, — вставил почтальон. — Хельш, пишется через эс-ка, обратите внимание.

— Замечательно. Послушайте, господин Хельш… Какие хорошие у вас имя и фамилия!..

— Да самые обычные, — снова перебил письмоносец.

— Не скажите, — улыбнулся Эриксон. — Не скажите. Вот возьмите фамилию Скуле… Она не кажется вам отвратительной?

— Фамилия как фамилия, — дёрнул бровью Хельш. — Уж ничуть не хуже моей.

— Нет, — покачал головой Эриксон, — ужасно звучит — Скуле.

— Да нормально звучит, — почтальон потрепал Эриксона по плечу. Потом крякнул и достал из кармана маленькую плоскую фляжку. — Разбавим кофеёк? — весело подмигнул он.

Эриксон снял с огня закипевший чайник, разлил по кружкам кипяток. Почтальон плеснул по капле жидкости из своей фляжки. Запахло низкопробным коньяком или бренди.

— Ну вот, — улыбнулся Хельш, — так-то будет получше, небось, а?

— Да, — кивнул Эриксон, — конечно. Послушайте, господин Хельш, вы… вы меня знаете?

Почтальон, уже подносивший кружку к губам, вернул её на стол и удивлённо уставился на Эриксона.

— О чём это вы? — произнёс он настороженно.

— Ну, я хотел спросить, вы давно меня знаете?

— Да сколько живёте здесь, столько и знаю, — отвечал Хельш.

— То есть, вы точно знаете, что меня зовут Якоб Скуле?

— Ну-у… — смешался почтальон, — как вам сказать… Паспорта вашего я, признаться, не видел, но… Нет, наверное, не точно знаю. А почему вы спрашиваете?

— Это я к тому, — пояснил Эриксон, — что — а вдруг я никакой не Якоб Скуле? А?

— Но вы же Якоб Скуле? — растерялся Хельш.

— В том-то и дело, что нет, — прошептал Эриксон.

— Вот что, — произнёс почтальон после повисшего на несколько минут удушливого молчания, — я, пожалуй, пойду, господин Скуле. У меня ещё целая улица. Вы распишитесь вот тут, — он открыл тетрадь, ткнул ручкой в нужное место.

— Подождите, подождите, господин Хельш, — засуетился Эриксон. — Вы же кофе ещё даже не пригубили… Подождите… Я, может быть, не так спросил… может быть, слишком прямолинейно, в лоб…

— Мне идти надо, — почтальон нетерпеливо постучал ручкой по тетради. — Распишитесь, будьте любезны.

— Не могу! — почти закричал Эриксон. — Я не Якоб Скуле. Понимаете вы? Я-не-Ску-ле, — произнёс он по слогам.

— А кто же? — перешёл почтальон на шёпот.

— Я… я Витлав Эриксон, инженер в компании «Норвиг Бильдверке».

— Это не моё дело, — покачал головой Хельш. — Будьте вы хоть королём Густавом, а я обязан доставить вам почту и получить с вас роспись. Распишитесь.