Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления

Новое государство было насквозь искусственным образованием. Власть передали в руки крохотной прослойки из числа суннитского меньшинства, посредством которой англичане собирались сохранять контроль. Находящемуся под империалистической оккупацией Ираку не суждено было наслаждаться стабильностью. Даже марионеточный король, и тот однажды высказал свои возражения, что весьма не понравилось главному представителю расы господ. Раздраженный этим незначительным нарушением субординации, Черчилль спросил своих сотрудников: «Полгода тому назад мы оплачивали его счета в лондонском отеле… У него что, нет жен, которые могли бы его унять?»

Вскоре Фейсал полностью капитулировал. Основатель Ирака, довольный своими успехами, теперь переместился в Трансиорданию, где тем временем назревала еще одна катастрофа. Палестинский мандат Лиги Наций нужно было разделить между палестинцами и «новым еврейским очагом», который британское правительство пообещало сионистам во время Первой мировой войны.

Черчилль, Палестина и евреи

В период после Первой мировой войны государства, которые предстояло выкроить из бывших германских, османских и австро-венгерских владений, характеризовались недавно основанной Лигой Наций либо как «продвинутые нации» (с белым населением), либо как нации, «которые пока не в состоянии позаботиться о себе» (с небелым населением) и поэтому нуждаются в имперском опекунстве. Внутри второй категории проводилось еще одно различие – между теми, кто ближе всего к самоуправлению, и теми, кто от него максимально далек. На Ближнем Востоке «высшая» категория включала в себя Палестину, Сирию, Ливан и Ирак, поэтому они были в списке тех государств, которым рано или поздно предоставят самоуправление. Согласно этому описанию Палестина представляла собой не «пустую землю», а полноценно функционирующую провинцию. Вплоть до предоставления самоуправления эти государства должны были управляться на основе мандатов, которые Лига Наций выдала Великобритании и Франции.

Англичане уже создали Ирак. Ливан и по сей день остается тем, чем был в момент своего появления на свет, – искусственным продуктом французского колониализма, прибрежной полосой Великой Сирии, отрезанной Парижем от внутренних районов в тот момент, когда стало ясно, что независимость Сирии неизбежна. Французы хотели иметь собственную колонию – регионального клиента. Предполагалось, что господствующее положение здесь занимало бы маронитское меньшинство, издавна служившее орудием Франции в Восточном Средиземноморье. Конфессиональное «лоскутое одеяло» Ливана никогда не исследовалось демографически, аккуратные переписи населения не проводились из опасения, что обнаружится тот факт, что значительное мусульманское – а сегодня, возможно, даже шиитское – большинство лишено должного представительства в политической системе. Но межконфессиональные трения никуда не делись.

Англичане потребовали и добились раздела палестинского мандата на две части: «новый еврейский очаг» и Палестину. Здесь мы видим первый пример колониального размежевания с помощью наплыва белых поселенцев (евреев-ашкенази). «Война за независимость», как большинство официальных израильских историков называют конфликт 1947–1949 гг., – неверный термин. В лучшем случае так можно назвать те три года (с 1946-го по 1948-й), когда интересы сионистов сталкивались с региональными стратегическими потребностями Британской империи. Атака еврейских террористов на гостиницу «Царь Давид» и британские потери почти заставили Черчилля порвать с сионизмом, но он удержался[188].

Официальным провозглашением независимости можно считать Декларацию Бальфура в 1917 г. и мандат Лиги Наций в 1919 г. Крайне маловероятно, что без последовательной политической, экономической и идеологической поддержки сионистского еврейского национального очага со стороны Британской империи на протяжении пятидесяти лет основание Израиля состоялось бы вообще и что возникло бы государство – в том виде, в котором оно существует в настоящий момент, независимо от массового истребления евреев в Европе.

Черчилль был всецело за создание еврейского национального очага, но еще до его рождения, в 1838 г., седьмой граф Шефтсбери (христианин-евангелист) дал первый толчок процессу высылки европейских евреев в Палестину и предлагал Палмерстону, в то время министру иностранных дел, подключиться к решению этой задачи, обеспечив протекцию со стороны великой державы. Ветхозаветная набожность элиты страны удачно резонировала со стратегическими нуждами Великобритании. Несколько десятилетий спустя в своем выступлении перед парламентом (это выступление внесло свой вклад в создание мифа о том, что эти земли якобы не населены) Шефтсбери еще подробнее объяснил, почему новая колония совершенно необходима для Британской империи: