Уютная кондитерская в Париже

– Тут ты определенно ошибаешься. Маргерит очень печальна. Она отчаянно тоскует по внукам и семье, но теперь она осваивает «Скайп», чтобы быть с ними на связи. Так что она стала чуточку менее печальной, но, я думаю, она все же немного одинока. И Мэдди очень одинока.

– Ты мне этим хочешь сказать, что у меня нет ни малейшего шанса прекратить занятия?

Нина не знала, серьезно он говорит или нет.

– Нет! Это совершенно невозможно. Мне казалось, что ты относишься к этому серьезно.

– Так оно и есть. Но с этой чертовой ногой вести занятия ужасно трудно. Ты мне сегодня очень сильно помогла, но я провел на ногах больше времени, чем собирался. К тому же подрядчики, работающие в моих других ресторанах, близки к завершению работ. Если они закончат в течение пяти недель, они возьмут другую работу, и это заведение останется неотремонтированным.

– И это будет очень плохо?

– Да, потому что запуск бистро в эксплуатацию будет отложен, и оно не сможет приносить мне доход.

– А ты можешь еще немного не закрывать эту кондитерскую?

– Мне не обязательно заходить в нее через главную дверь – я и без того знаю, что клиентов там кот наплакал.

– Это верно. – Нина подумала об отшелушивающейся краске снаружи и ничтожном ассортименте кондитерских изделий. Ничего удивительного.

– Кстати, вспомнил. Ты можешь проверить список ингредиентов на следующую неделю? Занятия будут посвящены наполнителям – шоколадный крем и крем шантильи – и использованию различных вкусовых добавок. Я думаю, сегодня все неплохо управились с заданиями, исключая Питера. Он безнадежен.

– Я думаю, он никогда прежде не держал в руке сбивалку. – Нина отрицательно покачала головой. – Но это очень романтично. Он делает это для того, чтобы угождать Джейн.

Себастьян поморщился.

– Мне приходят в голову и более романтические жесты.

– Например? – с вызовом проговорила Нина. – Для тебя приготовить еду или пирожное – никаких проблем. Но для Питера, а он по профессии инженер, это настоящий подвиг, нечто такое, что он твердо решил освоить, чтобы показать ей, как сильно ее любит. Что бы сделал ты для своей нынешней девушки? Что могло бы порадовать ее, произвести на нее впечатление? – Нина тут же пожалела, что сказала эти слова. Они прозвучали так, будто она хотела выудить из него информацию.

Вид у Себастьяна стал немного загнанный.

– Купил ей ювелирное украшение.

Нина скептически подняла брови.

– Вот что я подарил ей на день рождения, и ей понравилось.

– О’кей, значит, она любит драгоценности. Но ты искал ей что-нибудь, какую-нибудь особую вещь с особым смыслом? Ну, как напоминание о том месте, которое вы с ней посетили.

– Мы часто обедали вместе. До того, как я сломал ногу.

– И не в «Макдоналдсе», наверно?

Себастьян рассмеялся.

– Катрин скорее умрет, чем пойдет в «Макдоналдс». Она дизайнер ресторанных интерьеров и пишет критическую колонку про рестораны.

– Ага, отсюда и обед. Это с ней ты был на той свадьбе, когда не запомнил, что я вылила на тебя бокал вина?

– Я не говорил, что не помню. Я только сказал, что это не было моим последним воспоминанием о тебе. И нет, тогда я был с Иветтой, она была ресторанным критиком.

– Значит, ты серийный склеиватель критиков? Надеюсь, они пишут о тебе отличные отзывы. – Нина прижала ладонь ко рту. – Ой, я вкладывала в мои слова совсем не тот смысл, который получился.

Рот Себастьяна скривился, на его щеке появилась ямочка, которую Нина помнила с прежних дней. Когда-то она была просто одержима этой ямочкой и все время пыталась заставить его улыбнуться.

– Насколько мне известно, еще никто мне оценок не ставил.

– Я уверена, ты бы получал только отличные оценки. – Она закрыла глаза. «А это я зачем ляпнула?!» – Я ммм… имею в виду по ресторанной шкале оценок. Ты же перфекционист. И блестящий шеф.

– Кажется, я теперь больше времени провожу за графиками и таблицами, чем на кухне.

– Жаль. Не могу придумать ничего хуже. Я в таких делах вообще ничего не понимаю, слава богу, моя невестка ведет всю бухгалтерскую работу для магазина и кафе при ферме.

– Нужно учиться всему этому, хочешь ты этого или нет. Такую цену приходится платить за успех, – сказал, внезапно помрачнев, Себастьян. – Не все из нас имеют роскошь…

Он оборвал предложение на полуслове и уставился на пустую упаковку от гамбургера перед ним, словно это было нечто самое удивительное из вещей, оказывавшихся в поле зрения человека.

– Какую роскошь? – спросила Нина спокойным обреченным тоном, сердце ее переполнилось ощущением страха. Неужели она и вправду хочет знать, что Себастьян думает о ней?

Он посмотрел на нее быстрым, мимолетным взглядом. Она плотно сжала челюсти и встретила его взгляд в полной готовности, с поднятым подбородком.