Уютная кондитерская в Париже

– Ну… ты знаешь. У тебя всегда есть семья, на которую ты можешь опереться. Они всегда рядом, готовы помочь тебе собрать осколки, если что-то пойдет не так. Я что хочу сказать: ты смогла оставить все свои обязанности на ферме и приехать сюда. Верно? Потому что ты знала: твоя мать и невестки возьмут на себя твои обязанности. Ты не занимаешься бухгалтерией, потому что это делает кто-то другой. Ты бросила школу кейтеринга.

– У меня развилась фобия, – запальчиво сказала она.

Себастьян вскинул бровь.

– Или ты просто не очень этого хотела. Тут нет ничего стыдного. Это не для всех, и это тяжелый труд.

– Я не боюсь тяжелого труда.

– Я и не говорю, что ты боишься, я говорю, ты не очень этого хотела, а то, что ты не закончила курсы кейтеринга, не имело значения, потому что за твоей спиной стояла твоя семья, готовая позаботиться о тебе. Я только хотел сказать, что не все из нас имеют такую роскошь. Мне пришлось учиться, осваивать бухгалтерию, хотел я этого или нет. И, кстати, мне пора возвращаться. Сегодня я отвлекся совсем некстати для меня. Я пытаюсь запустить два ресторана, прежде чем займусь этим бистро, вот почему мне необходима уверенность, что в твоем лице я имею надежную опору.

Нина ощетинилась, она была потрясена и уязвлена его комментарием и в ответ смогла только сказать:

– Ты можешь на меня положиться.

Неужели он действительно был о ней такого мнения? Избалованная принцесса, зависящая от семьи. Она с трудом подавляла так и просившиеся на глаза слезы. Нет уж, она не даст ему такой радости – он не увидит ее слез.

– Отлично. – Себастьян посмотрел на часы. – Следующие десять минут мы посвятим тому, что мне нужно от тебя к следующей неделе, а потом – в отель.

Глава двадцатая

Неделя промчалась – Нина и оглянуться не успела, она день за днем совершенствовала свои эклеры. Она все еще размышляла над тем, что сказал ей Себастьян, неужели ей и правда никогда не было нужно доводить начатое до конца? Марсель продавал эклеры с той же скоростью, с какой она их производила, что было очень кстати, иначе Нина бы не знала, куда их девать. Что там сказала Маргерит? Совершенство в практике.

Они только что завершили четвертый урок, посвященный наполнителям и тому, как добавлять и использовать различные пищевые добавки. День стоял превосходный, солнечный, и никто особо не расстроился, когда Себастьян спросил, не будут ли они возражать, если сегодня занятия закончатся пораньше. Ему нужно было встретиться с архитектором. Возникла какая-то проблема с капризным дымоотводным каналом.

– Меня это вполне устраивает, – сказала Маргерит. Она села на стул и пыталась втиснуться на единственное место, где на уличный столик не попадали солнечные лучи. – Сегодня на кухне было жарковато.

– Меня это более чем устраивает, – сказала Мэдди. – Мне никак не удается освоить премудрости сбивания крема, я постоянно боюсь, что пропущу точку невозврата.

А Нину это устраивало, потому что пребывание Себастьяна в кондитерской могло закончиться ее разоблачением – он мог узнать о продаже ее эклеров и об увеличении потока покупателей. Она сомневалась, что его эти новости порадуют.

Пришел Марсель, чтобы выслушать заказы, хотя уже и без того успел выучить их предпочтения.

– Зонта от солнца к этому столу у вас наверняка нет? – спросила Нина, видя, что Маргерит немного не по себе под солнечными лучами.

Марсель посмотрел на пожилую даму и нахмурился.

– Где-то был.

Мэдди вскочила на ноги, глаза ее засверкали.

– Мы не проверяли другие кладовки.

Нина понуро проговорила:

– Да, денек сегодня и в самом деле жаркий.

– Идем, – сказал Марсель.

– Не возражаете, если и я пойду? – спросил Билл. – Я сейчас делаю ремонт в доме и ясно вижу, насколько наши дома отличаются от французских. Хотел бы посмотреть, есть ли тут какие-то оригинальные решения.

Наверху они трое разделились – каждому досталось по кладовке. Нина вошла во вторую дверь по коридору и, перейдя через порог, тут же остановилась. Пол был завален чем-то, завернутым в полиэтилен. Она, заинтригованная, развернула один из свертков, в нем обнаружилась белоснежная камчатная скатерть, а к ней жесткие накрахмаленные салфетки из того же материала. Она протянула было руку к следующему свертку, но услышала голос Мэдди, зовущий ее:

– Нина, Нина, скорей сюда, ты должна это увидеть.

Она поспешила в соседнюю кладовку и увидела Мэдди и Билла – они усмехались и показывали на пол.

– Посмотри, что мы нашли.

– Боже мой! – Нина прикрыла ладонью рот, они, все трое, уставились на монстра из стекла и хрусталя, распростершегося на полу, как осьминог. – Это удивительно. Наверно, та самая люстра, о которой говорила Маргерит.

– Мы должны ее повесить, – сказал Мэдди, как обычно, сразу же проникшаяся энтузиазмом.

– Сначала ее нужно почистить, – сказал Билл, гладя пальцами большую хрустальную подвеску.

Нина смотрела на люстру, а та, пусть даже и грязная, сверкала в солнечных лучах, проникающих сюда через окно.