Уютная кондитерская в Париже

– Мы бы хотели еще посмотреть меню, – сказал Алекс и, как только официант поспешил прочь, добавил: – Я еще не насытился.

Нина рассмеялась.

– А мне до смерти хочется попробовать еще что-нибудь. Я так рада, что вы здесь. Одна бы я, наверно, не отважилась.

– От меня тоже бывает какая-никакая польза. И вот теперь эти умудренные парижане будут думать, что вы не обжористый маленький поросенок, они будут считать, что вас сбил с пути истинного этот здоровенный шотландский хмырь.

– Когда мы выйдем отсюда, мне придется совершить долгую прогулку, чтобы сжечь этот триллион калорий.

– Не думаю, что вам следует беспокоиться на этот счет, но я с удовольствием провожу вас домой. Мы могли бы пройти по площади Согласия, потом через речку по мосту Согласия, потом мимо Бурбонского дворца прямо в Седьмой район.

– Идеальный вариант.

При повторном осмотре меню ее раздирало между «Фисташковой монахиней» и «Розой Сент-Оноре».

– Никак не могу решить. – Она напустила на лицо скорбное выражение, что вызвало смех у Алекса. – Мне нужно в туалет. И поскольку вы считаете, что это так забавно, то я оставляю решение вам. И то и другое будет великолепно, но выбирать будете вы.

* * *

Когда она вернулась, на лице Алекса застыло выражение «я-больше-не могу-скрывать-этот-секрет».

– Что? – спросила Нина, прищурившись. По его виду было ясно, что он задумал какую-то подлость.

– Так, ничего. – Глаза размером с блюдца не добавляли невинности его выражению.

– Так что вы мне заказали? – спросила она, а потом, осененная запоздалой мыслью, добавила: – Пожалуйста, скажите мне, что вы не заказали и то и другое.

– Имейте терпение, – сказал Алекс с озорной, заразительной улыбкой.

Она рассмеялась, поняв, что, скорее всего, угадала.

– Такая ответственность была мне не по силам.

Через несколько минут появился официант, который нес небольшой столик, за ним шли еще два официанта, каждый с подносом. Они исполнили вежливый танец, совершая движения назад-вперед, поставили новый столик, после чего принялись разгружать подносы, на которых в общей сложности оказалось десять тарелочек.

– Алекс! Я глазам своим не верю.

Нина принялась смеяться при виде такого числа пирожных: бледной зелени фисташковой глазури двухслойной «монахини», ярко-розового цвета «Исфахани», малинового цвета макарон, наполненных розовым кремом, усыпанных темно-красными лепестками, сверкающей карамельной массы ромовой бабы. Экстравагантных завитков, тронутых кремом «плечиков» с деликатными остриями меренг.

– Вы заказали все, что у них есть, по одной штуке!

Алекс засветился, довольный собой.

– Я решил: то, что мы не сможем съесть, мы всегда сможем забрать с собой.

– Вы… с ума сошли! – Нина захихикала. Это было поразительно щедро, но абсолютно восхитительно и неожиданно. – Но мне это так нравится. Это просто божественно… и так красиво – просто есть жалко.

Они не спешили, и выглядело это ужасно неприлично – взять кусочек этого, попробовать того, к счастью, пирожные были маленькими. Нина вкушала второй кусочек слоеного пирожного, чуть не стонала от удовольствия, когда в тихой, строгой атмосфере кондитерской зазвонил ее телефон.

Алекс рассмеялся, глядя, как она нервно отключает звук звонка.

– Неловко, – сказала Нина, глядя на экран. – Ой, это Себастьян. Что ему надо, интересно. Позвоню ему позже.

– Надеюсь, настроение у него улучшилось. Я к нему заглянул сегодня утром, он был зол на весь белый свет.

– Может, его все еще не отпускает боль. – Впрочем, теперь он принимал свои болеутоляющие как полагается, потому что Нина донимала его с этим, и он, казалось, чувствует себя гораздо лучше, хотя ворчливость так его и не покидает.

– Да нет, он скучает. Хотел, чтобы я свозил его куда-нибудь. Разозлился, когда я сказал, что не смогу, потому что встречаюсь с вами. Бедный засранец, надоело ему сидеть, как на привязи.

Нина впилась в него пронзительным взглядом.

– Я бы отнеслась к нему с бо́льшим сочувствием, он столько дней уже сидит взаперти. Я бы, наверно, спятила. Может, я приглашу беднягу куда-нибудь в бар. Перемена обстановки пойдет ему на пользу.

Пять минут спустя зазвонил телефон Алекса.

– О черт, вы не возражаете, если я отвечу? Вот вам обратная сторона директорства: ты всегда должен оставаться на связи.

Это было забавно; практически у нее на глазах Алекс распрямил плечи и стал серьезным боссом. И опять он напомнил ей братьев Ника и Тоби – они оба шутили дома, но на работе всегда оставались ответственными и разумными.

– Абсурд какой-то. Если он и в самом деле устраивает такой скандал, попробуйте предложить ему президентский номер. Иначе ему придется несколько часов ждать регистрации, а нам придется переместить куда-нибудь Себастьяна и быстро привести его номер в порядок. Вот что я подумал. Скоро буду.

Он отвел телефон от уха, посмотрел на него недовольным взглядом.