Уютная кондитерская в Париже

– Как ты здорово это придумал. Он наверняка был тронут.

– Наверно. Роджер рыдал – это точно. Марк был добр ко мне, в какой-то степени даже заменил отца, хотя и устраивал мне разносы, вероятно, в тысячу раз чаще, чем отец. – Нине не нужно было видеть лица Себастьяна, чтобы почувствовать, как переменилось его настроение. Его плечи неожиданно замерли. – Вскоре он умер, но мы с Роджером остались друзьями. Я уже давно должен был побывать у него, но ты же знаешь, как я занят, а тут еще и эта проклятая нога. Я надеюсь, тебе понравится. Извини, не спросил, есть ли у тебя какие другие планы на ланч.

Нина была рада тому, что это решение пришлось принимать не ей. Если бы решала она, то, вероятно, выбрала бы какую-нибудь кафешку в парке.

Трамвайчик миновал очаровательные Сен-Луи и Сите с Нотр-Дамом. Ей казалось невероятным, что река в центре города настолько широка, чтобы вместить не один, а целых два острова.

– Не могу поверить, что вижу это не на картинке, – сказала Нина, когда увидела за окном трамвайчика проплывающие башни Нотр-Дама.

– Я тебя понимаю. Ощущение почти такое, будто ты его знаешь – столько раз видел в фильмах и книгах.

– Все равно что увидеть знаменитость на улице и поздороваться, – сказала Нина.

Себастьян рассмеялся.

– Хорошая аналогия, хотя неплохо бы при этом знать местных знаменитостей. Когда я работал в лионском ресторане, туда пришла одна знаменитая французская актриса, а я, конечно, понятия не имел, кто она такая. Имя ее я не расслышал, когда она сказала, что забронировала столик. Ей совсем не понравилось, когда я три раза попросил ее по буквам назвать ее фамилию.

Нина поморщилась. Она не могла себе представить Себастьяна в замешательстве или в растерянности. Она почти забыла о том, что не так давно он вовсе не был таким искушенным и опытным.

* * *

Нина никогда не забудет лицо Роджера с гримасой ужаса на нем, которая сохранялась даже после того, как Себастьян объяснил ему, что инвалидное кресло – это временно. Еще Нина всегда будет помнить это красное вино. Она сделала еще один глоток, откинулась на спинку просторного кожаного кресла и принялась слушать разговор этих двоих на профессиональные поварские темы. Они быстро тараторили, поглощенные беседой, легко переключаясь с английского на французский и обратно. Особо долго обсуждалось меню, и Нина порадовалась тому, что Себастьян так оживился. Хотя меню и принесли, выбрать им ничего не позволили. Вместо этого Роджер приносил Себастьяну на пробу дегустационные порции разных блюд.

Кусочек говядины с удивительным салатом из наперченной зелени с капелькой горчицы; кусочек курицы в лужице потрясающего лимонного соуса; кусочек морского языка, растаявший у нее во рту; ложку ризотто в томатном соусе и капельку приправы из грибного суфле с пармезаном. Нина чувствовала себя избалованной и очень привилегированной, в особенности когда она увидела цены в меню, от которых хотелось плакать навзрыд.

Роджер ушел, когда в ресторане появилась большая компания и обосновалась за большим круглым столом в дальнем конце зала.

– Прошу прощения, – сказал Себастьян, беря свой бокал и раскручивая темное, сочное вино по стенкам. Роджер настоял, чтобы они выпили именно этот сорт за счет заведения. – Мы склонны увлекаться немного, когда остаемся вдвоем.

– Если при этом я буду пить такое вино, – сказала Нина, втягивая носом аромат напитка, – то я ничуть не возражаю.

Себастьян задумался, поставил бокал.

– Вот что мне всегда в тебе нравилось, Нина. Ты всегда была очень терпеливой и понимающей. Иногда даже слишком. Твои братья этим пользовались, а меня всегда это злило.

И вот еще одно из тех воспоминаний вернулось к ней. Себастьян был ее героем. Это он подвозил ее домой, когда Ник забывал. Это он выговаривал ее брату, когда тот засиживался за игровой приставкой и заставлял ее ждать по пятьдесят минут, прежде чем отвезти к друзьям. А в конечном счете сам Себастьян подвозил ее к друзьям, пока Ник не наиграется с игровой приставкой. Они жили в глуши, и это было проблематично, если у тебя нет водительских прав. Теперь настал идеальный момент, чтобы сделать признание, но…

– Катрин всегда злилась, если я ее не замечал в течение… – он посмотрел на часы, – ух ты, извини, целых двадцать минут.

Нина напряглась при упоминании об этой француженке. «Всегда злилась? Это прошедшее время? Или это просто оговорка?»

– Меня ты никогда не игнорировал, тебя просто что-то отвлекало. И уж чтобы быть честной… – Нина замолчала на мгновение. – Это было приятно. Ты всегда с такой страстью относился к еде. Ты меня вдохновлял. Я была лишена этого некоторое время.

Себастьян пожал плечами, как ей показалось, чуточку насторожившись.

– И сколько же у тебя ресторанов?

Он с горьким смешком покачал головой.