Укромный уголок

Скотт, провожавший их взглядом, вздрогнул, когда сотрудник дома престарелых положил ему ладонь на плечо.

— Вы в порядке?

— Да, все нормально. — Он оперся на спинку стула.

— Старикам тяжело терять близких людей, — сочувственно сказал мужчина, уже когда они шли к вестибюлю. — У них это в голове не укладывается.

Скотт рассеянно кивнул — у него в ушах еще звучали крики матери. Как всегда, эти отголоски неслись за ним, как бешеные псы, по коридору, через вестибюль и всю дорогу до города.

Глава двадцать первая. Эмили

Через несколько дней после пожара Эмили отправилась на рынок.

Ближайший городок находился в сорока пяти минутах езды к югу от «Керенсии». Каждую субботу по утрам на главной площади закипала жизнь — все местные фермеры съезжались на рынок со своим товаром, и наведываться туда было любимой обязанностью Эмили: она обожала бродить среди прилавков, пробираться в толпе, касаясь плечами горожан, совершавших покупки и сплетничающих обо всем на свете.

Но припарковаться здесь было сущим мучением. Эмили и при самых благоприятных обстоятельствах не претендовала на звание опытного водителя, а в огромном внедорожнике чувствовала себя и вовсе неуверенно. Крепко вцепившись в рулевое колесо, она выкатилась на изрытую колдобинами парковочную площадку, лавируя среди поставленных как придется машин, отыскала свободное пространство и начала сдавать задом, так сосредоточившись на том, чтобы не снести боковое зеркало красного хэтчбека, что даже не заметила, как подошла пожилая продавщица из сырной лавки и заглянула к ней в открытое водительское окно.

— Le char est arrivé! — радостно констатировала сырная дама, что означало «Танк прикатил!».

Эмили подпрыгнула на сиденье.

— Ага, — сказала она. — То есть oui. Bonjour, madame[29].

Ее «Ленд Крузер» с тонированными стеклами и ревущим мотором действительно был похож на танк, особенно рядом с заполняющими стоянку деревенскими фургончиками. Эмили, впервые явившись на рынок, выделялась в толпе, как муха на свадебном торте. Она привлекла к себе внимание еще до того, как начала делать покупки, а вскоре корявый французский и пачка денег сделали ее звездой — местные фермеры и рыночные торговцы побросали дела и принялись наблюдать за ней. Сначала они посмеивались над симпатичной английской туристкой, которая закатывает глаза, пытаясь вспомнить, как сказать по-французски «яйцо» или «чеснок», а потом обалдело разевали рты при виде того, как она сорит деньгами направо и налево.

После пяти поездок на рынок Эмили уже чувствовала себя местной легендой. Все продавцы величали ее по имени, махали ей и улыбались, а некоторые подбегали поприветствовать, когда она еще не успевала вылезти из машины. «Глядите-ка, — словно бы говорили они друг другу, — богатая иноземная девица явилась искупать нас в деньгах!» Из-за нее спорили, ее звали то к одному прилавку, то к другому, дружно хохотали над шутками, которые Эмили едва понимала, и уезжала она с горой покупок, как королева с дарами после официального визита.

Иногда кто-нибудь вежливо интересовался, где она живет или на кого в здешних краях работает, но Эмили в ответ лишь улыбалась, делая вид, что не понимает вопросов. В договоре о неразглашении, подписанном по просьбе Скотта, она так до конца и не разобралась, тем не менее мысли о необходимости обеспечить семейству Денни конфиденциальность засели у нее в голове прочно. К счастью, разговорного французского (она его учила в школе, в международном детском лагере и напрочь забыла в Лондоне) ей хватало, чтобы уходить от скользких тем и болтать о погоде или просить продемонстрировать товары.

Солнце припекало голые плечи, Эмили бродила между прилавками со списком покупок в руке, вдыхая пьянящую смесь ароматов — свежего хлеба, колбас, сыров, морепродуктов, выпечки и карамели. На серебристых подносах громоздились живописные многоцветные горы gingembre lamelle, loukoum rose, ail confit[30]. Она раздавала хрустящие банкноты одну за другой. У торговца рыбой закупилась мидиями и креветками, а потом смотрела, как дородный усатый француз разделывает гигантскую рыбу-меч и ловко рубит ее на ровные кусочки-филе. У зеленщика Эмили попросила взвесить лимоны и чили, кориандр, имбирь, лук, манго и персики. А сырная дама протянула ей целую гроздь пакетов с рокфором, бри, фетой и на прощание расцеловала в обе щеки.

Принимая в качестве бонуса кусок соленого масла, Эмили заметила в толпе знакомое лицо — Ив стоял возле boucherie[31], разглядывая куски говядины и свинины так, будто никогда в жизни не видел сырого мяса. На руке у него небрежно болталась продуктовая сумка. Эмили почувствовала к нему жалость — бедолага, он выглядел неуклюжим и беспомощным здесь, как великан на детской площадке.

Вдруг Ив вскинул взгляд и быстро отвел его в сторону — Эмили стало ясно, что он ее увидел, но притворился, что не заметил. Она усмехнулась, подумав: «Вот уж нет, так просто ты от меня не отделаешься», — и замахала рукой, громко окликнув:

— Ив! Эй! Привет!