Умница

— Ну, и баба! могу сказать! — воскликнулъ онъ, разводя руками. — Какъ она его отдлала! И гд только зародилось такое чудище?! Психопатка, что-ли?

Въ этомъ недоумніи застала князя вошедшая Чуйкина.

— Послушайте! обратился къ ней Латвинъ, — я долженъ вамъ покаяться: сейчасъ я невольно подслушалъ чужой разговоръ и заинтересованъ имъ до послдней возможности…

— Здсь были Таддей съ Хромовой?

— Да. Онъ сдлалъ ей предложеніе и получилъ отказъ.

— Такъ я и знала.

— Но если бы вы слышали, какъ оригинально и… чортъ возьми! — дльно и умно!

— Хромова и не можетъ поступить глупо. У нея каждое слово продумано, каждый шагъ расчитанъ.

— Да что жъ это за фениксъ такой?

— Не фениксъ, а весьма милая и, какъ вы видли, довольно красивая особа, съ шестью милліонами капитала…

— Шестью! — благоговйно воскликнулъ князь.

— Ни больше, ни меньше… Особа, наскучившая одиночествомъ и желающая выйти замужъ. Скажу больше: она сегодня находится у меня въ качеств невсты на смотринахъ.

— А женихъ?

— Женихъ — вы, князь.

— Что-оо?

Латвинъ широко открылъ глаза и посмотрлъ на Чуйкину, какъ на безумную.

— Вы хотите меня на ней женить?!

— Очень хочу, князь, и совтую вамъ не упускать случая. Вы видите, что барышня эта хоть куда — и умна, и воспитана, и образована, слдовательно, фамиліи вашей не сдлаетъ позора. Богата она, какъ Крезъ, и я знаю: будетъ богатть съ каждымъ годомъ все больше и больше, — ее самъ Штиглицъ считаетъ чмъ-то въ род коммерческаго генія, а онъ въ этихъ длахъ знатокъ. Притомъ, ей везетъ удивительное счастье: за какое предпріятіе ни возьмется, деньги такъ и плывутъ въ руки. На что ужъ обманчивое дло — рулетка, а Хромова умудрилась и тутъ отличиться: два раза срывала банкъ въ Монако. Она заплатитъ ваши долги, дастъ вамъ превосходное положеніе въ обществ…

— Но позвольте, все это прекрасно, но что же изъ этого слдуетъ? Положимъ, я не прочь былъ бы жениться, да она-то пойдетъ ли за меня?

— Охотно. Вы ей понравились.

Князь въ волненіи прошелся взадъ и впередъ по кабинету.

— Знаете ли, Чуйкина, — сказалъ онъ, остановившись предъ своей собесдницей и глядя ей въ глаза, — изъ разговора вашей Хромовой съ Таддеемъ я вывелъ заключеніе, что ей нуженъ фиктивный бракъ… Правъ-ли я?

— Пожалуй. Такъ что же? Вамъ же лучше: получите за свое имя и деньги, и положеніе, и полную свободу… А сама Настя, насколько я могу судилъ, вамъ не особенно нравится.

— Не то, что не нравится, а… я ея боюсь: она какая-то особенная, я такихъ чудныхъ женщинъ не видалъ еще, — откровенно сознался Ипполитъ Яковлевичъ.

— Нтъ, не бойтесь. Настя не злая, и если вы будете вести себя въ отношеніи ея хорошо, она никогда васъ не обидитъ…

Нсколько мгновеній длилось молчаніе. Князь все ходилъ по кабинету.

— Такъ продаваться? — рзко спросилъ онъ, наконецъ, круто повернувшись къ Чуйкиной.

Та пожала плечами.

— Зачмъ такія крупныя слова? Васъ никто не покупаетъ. Вы понравились, — вамъ предлагаютъ жениться: вотъ и все. Если несогласны, я такъ и передамъ Наст, а если согласны, говорите скорй, чтобы вамъ кто-нибудь изъ вашей же титулованной братіи не перешелъ дорогу: если бы вы видли, какіе тузы ухаживаютъ за нею!

* * *

Мсяцъ спустя посл этого разговора, князь Латвинъ уже стоялъ подъ внцомъ съ Анастасіей Романовной Хромовой. Молодые поселились въ Петербург. Кто зналъ Анастасію Романовну раньше, вс утверждали, что жизнь ея нимало не измнилась въ своемъ теченіи, посл брака. Она вставала въ семъ часовъ утра и, прямо съ постели, бросалась въ омутъ финансовыхъ операцій: счеты, кассовыя книги, биржевыя телеграммы были ея утреннимъ чтеніемъ; конторщики, факторы, маклера, биржевые зайцы — ея утреннимъ обществомъ. Обдала она поздно, по закрытіи биржи. На ея семейныхъ обдахъ никогда не появлялся ни одинъ изъ членовъ коммерческаго міра. Обдъ былъ ея отдыхомъ, и говорить за столомъ значило потерять ея расположеніе. По вечерамъ говорить съ Анастасіей Романовной о чемъ-либо дловомъ у Латвиныхъ собиралось большое и весьма смшанное общество, въ род богемы Чуйкиной. Преобладали учащаяся молодежь и артисты. Анастасія Романовна любила слыть покровительницей наукъ и искусствъ и не щадила денегъ на пожертвованія, пособія и стипендіи въ университетахъ, консерваторіяхъ и академіи художествъ. Злые языки сплетничали, конечно, будто науки и искусства не причемъ въ щедрости княгини, а гораздо боле важную роль играютъ тутъ молодыя студенты, скульпторы, музыканты и художники, составляющіе ея постоянную свиту. Но если злые языки и были правы, то только отчасти: женщинамъ, посвящавшимъ себя искусству, Анастасія Романовна покровительствовала едва-ли не больше, чмъ мужчинамъ.