Унесенные «Призраком»

…но для доктора Норвуда это не будет иметь никакого значения. Потому что он вообще не ходит в церковь, не подчиняется мнению общества и живет так, как считает правильным.

И если он действительно любит ее, то женится, несмотря ни на что.

Капитан с усилием отвернулся и закрыл глаза.

…То, что рассказала на корабле Мэри, едва не убило его — боль была такой сильной, что у него разрывалось сердце. Как ему удалось пережить ту ночь, он не помнил, хотя спиртного не пил. И не спал — просто лежал, смотрел в потолок и думал. О том, что ему, в отличие от сестры, было немного проще: Стейн не предавал их дружбу; о том, что поведению Кэтрин не было ни оправдания, ни пристойного названия, и что теперь он, Роберт, должен был презирать ее. Должен был… но почему-то не мог.

Видимо, он и правда любил ее, именно такую — бесстрашную, своевольную, абсолютно неправильную. Любил не за что-то, а вопреки… и поэтому теперь старался как можно реже бывать дома, чтобы не встречаться лицом к лицу с маленькой бестией, которая его победила.

Все неприятности забылись сразу же по возвращении, потому что дома виновницу торжества ожидал сюрприз, приготовленный слугами: они испекли к завтраку целое блюдо ванильных булочек, а потом собрались в столовой и, ритмично притопывая и хлопая в ладоши, спели для юной хозяйки так называемую «песню счастья», которую по традиции у них на родине всегда пели новорожденным. Конечно же, Мэри не поняла ни слова, но Рамла объяснила, что поющие желают ей долгих лет жизни, благословения богов и удачи во всех начинаниях. Это растрогало девушку до глубины души, и в знак благодарности она пообещала в конце дня устроить для слуг праздничный ужин.

После завтрака пришел черед и для других подарков. Мистер Айвор, посетовав на невозможность так быстро привезти из Англии фортепиано и пообещав сделать это к Рождеству, надел на шею дочери нить дорогого бледно-розового жемчуга.

— В старину утверждали, будто жемчуг уберегает девушек от безответной любви, — улыбнулся губернатор. — Не знаю, правда это или выдумки, но мне показалось, что он такой же чистый и нежный, как и ты, дитя мое. Думаю, вы будете превосходно смотреться вместе.

— Так и есть, — сказала Мэри, любуясь своим отражением в зеркале. А потом благодарно расцеловала отца в обе щеки.

Кэтрин преподнесла ей красивую длинную коробочку, перевитую яркой лентой. В ней оказался веер, расписанный миниатюрами, кажется, в греческом стиле: юные девушки в туниках играли на флейте, плели венки, срывали виноградные грозди и протягивали их мужчинам — судя по одежде, воину, мудрецу и царю.

— Там было много других, намного роскошнее и дороже, но… — Кэтрин пожала плечами: — Почему-то именно этот привлек внимание, и я вдруг подумала, что он понравится и тебе.

Мэри вгляделась в рисунок. Темноволосая девушка в синей тунике, могучий воин, молодой царь… Что-то внутри дрогнуло, словно по морю ее памяти неожиданно пробежала легкая рябь.

— Удивительно, — прошептала она. — Спасибо, Китти!

Ближе к обеду начали собраться приглашенные гости. Одними из первых явились Бэнксы, за которыми мистер Айвор отправил Роберта. Капитан вручил сестре букет белых лилий и коробку марципана; подарок от Кандиды был более чем предсказуем: карманная Библия в переплете, украшенном бисерной вышивкой. Но Мэри так тепло поблагодарила ее, будто это был сборник пьес Шеридана.

Вскоре девушка поняла, что небольшое семейное торжество стараниями ее отца превращается в настоящий прием. На праздник приехали еще двое друзей губернатора с семьями, мисс Уэст и мисс Фостер, с которыми Мэри познакомилась на балу, несколько известных в городе холостяков — не особенно интересных, но и не раздражающих, хотя, говоря откровенно, Мэри было бы достаточно общества Эйдана О’Нила и Чарлза Пламмера. Штурман появился с небольшим опозданием и, ужасно смущаясь под суровым взглядом Эдварда Айвора, вручил девушке ноты в обложке, украшенной виньетками.

— Это «Ирландские мелодии» издания 1774 года***, — пояснил он. — Надеюсь, когда-нибудь я услышу их в вашем неподражаемом исполнении.

— Благодарю, мистер О’Нил. — Мэри была тронута. — Обещаю разучить их специально для вас.

— Прибыл доктор Норвуд, сэр! — доложил вошедший в гостиную Джейсон.

Девушка застыла в недоумении. А потом повернулась к отцу, требуя объяснений, и тот, жестом велев штурману отойти, признался ей, что устроил небольшую интригу.

— Ходят слухи, будто мистер Норвуд отвергает все приглашения Гарольда Таккера и, с тех пор как переехал, ни разу не обедал у него. Поэтому мне пришло в голову проверить, как поведет себя доктор, если его приглашу я. — Мистер Айвор широко улыбнулся. — Ты была права, моя милая: я заблуждался на его счет. Мистер Норвуд сохранил привязанность к тем, кто в трудную минуту протянул ему руку помощи!