Унесенные «Призраком»

Чарлз покорно ждал, не сводя с нее восхищенно распахнутых глаз. Мэри представила, как будет стоять рядом с ним в церкви, как их губы впервые сольются в поцелуе, как они будут спать каждую ночь в одной постели и делать то, от чего потом появляются дети; как жизнь ее потечет размеренно, спокойно и предсказуемо: забота о доме, чтение книг или музицирование по вечерам, приемы раз в месяц; спустя несколько лет муж сделает блестящую карьеру, а она станет уважаемой в городе дамой… Развитие событий казалось идеальным, но, вместо радости, девушка вдруг ощутила щемящую тоску, словно это чудесное будущее было застывшей картинкой, в которой она навсегда останется плоским рисованным персонажем.

— Мистер Пламмер, все это так неожиданно… — пролепетала она. Слова давались ей с ощутимым трудом; хорошо, что Чарлз ничего не заметил, видимо, решив, что она вне себя от счастья. — Я искренне тронута вашим предложением, но… — Разум ее тщетно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Пауза затягивалась, паника нарастала, и Мэри схватилась за жемчужное ожерелье, словно ища в нем спасения… Решение возникло внезапно, и девушка с облегчением выдохнула: — …но не могу дать ответ, прежде не посоветовавшись с отцом. Мне, как послушной дочери, следует сперва поговорить с мистером Айвором, получить его благословение, а потом уже сказать «да» или «нет».

— Вы правы, мисс Айвор! — воскликнул Чарлз, поднимаясь и пылко сжимая в ладонях ее руку. — Брак не должен состояться без родительского одобрения. Давайте вместе пойдем к господину губернатору и скажем ему…

— О, не спешите, милый Чарлз! — улыбнулась Мэри. — Сейчас он занят с гостями, давайте немного повременим!

Молодой человек хотел было возразить, но она уже метнулась к дверям, чтобы выпорхнуть вон перепуганной птицей из тесной клетки…

…и увидеть Стейна и Кэтрин, стоящих рядом.

Зрелище было невыносимое, и душу Мэри мгновенно заполнило темное, глухое отчаяние. Господь свидетель, она всеми силами старалась этого избежать, но судьба опять посмеялась над ней. Девушка почувствовала себя загнанным в угол, истекающим кровью зверем, у которого осталось лишь два пути: сдаться и умереть или нанести ответный удар.

Умирать Мэри не собиралась.

Уверенной, поистине королевской походкой она подошла к доктору и сделала книксен. Подняла на него глаза, и Стейн увидел, насколько она переменилась: взгляд ее был приветливым, но непроницаемым, в нем больше не было того особенного сияния, которое прежде всегда окутывало его. Теперь Мэри смотрела на него так, как смотрят на хороших знакомых, которые ничем не выделяются среди остальных.

— Мистер Норвуд, я рада вас видеть, — проговорила она и приняла его скромный дар с любезной улыбкой: — Благодарю, очень мило. Правда, я теперь тоже разлюбила умирающие цветы и предпочитаю держать в доме живые. — Мэри заметила, как по лицу доктора пробежала тень и поспешила его успокоить: — Ничего страшного, я попрошу чаще менять им воду, и они, надеюсь, проживут еще долго.

Кейт изумленно приподняла бровь. Она не понимала, что происходит с подругой. И ощущения говорили ей, что это только начало.

— Вообразите, — громко сказала Мэри, привлекая всеобщее внимание, — какой прекрасный подарок сделал мне мистер Пламмер! — Зардевшийся Чарлз поклонился, а девушка, сунув букет в руки служанке, показала гостям сборник сонетов. — Мои любимые стихи! И сейчас я прочту вам что-нибудь… мистер Пламмер, будьте добры, выберите любое стихотворение на ваш вкус.

Молодой человек с готовностью перехватил книгу, живо пролистал ее и, раскрасневшись еще пуще, вернул томик девушке. Мэри взглянула и усмехнулась. Как предсказуемо! Впрочем, что еще мог выбрать бедный влюбленный Чарлз?

— Сонет номер двадцать три, — объявила она. И, чуть склонив голову, начала читать:

«Как тот актер, который, оробев,

Теряет нить давно знакомой роли,

Как тот безумец, что, впадая в гнев,

В избытке сил теряет силу воли, —

Так я молчу, не зная, что сказать,

Не оттого, что сердце охладело.

Нет, на мои уста кладет печать

Моя любовь, которой нет предела.

Так пусть же книга говорит с тобой.

Пускай она, безмолвный мой ходатай,

Идет к тебе с признаньем и мольбой

И справедливой требует расплаты…»*

Едва она закончила, раздались аплодисменты, крики «Браво!» и просьбы почитать что-нибудь еще. Чарлз хотел было снова выбрать стихотворение, но Мэри захлопнула книгу и прижала ее к себе. Она не смотрела на Стейна, но чувствовала на себе его взгляд.

«Вам это понравится, доктор Норвуд…»

Девушка немного помолчала, а затем, не открывая книги, произнесла, глядя куда-то за окно:

«Мы стать могли бы счастьем бесконечным,

Огнем в ночи неугасимым, вечным.

Но не стремишься ты в ворота рая –

Тебя влечет, манит судьба иная…

Я выбор твой приму и не оспорю.

Плыви, моя любовь, в чужое море!

А я, в разлуке боль перетерпя,

Узнаю счастье. Пусть и без тебя».

— А теперь, — воскликнула она, мгновенно переменившись, — я сыграю пару кадрилей, чтобы все желающие могли потанцевать!