Унесенные «Призраком»

— Чем больше я думаю о его признании, тем больше убеждаюсь, что это был просто сон. — Девушка грустно улыбнулась. — Как будто все происходило в другом мире, в другой жизни и вовсе не со мной… Ты вряд ли сумеешь понять меня, Мэри. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

Она прикрыла глаза, и Мэри поняла, что подруга устала. Тогда девушка наклонилась, поцеловала ее в лоб и тихо сказала:

— Отдыхай, Китти. И набирайся сил: чуть позже тебе предстоит рассказать нам о том, что произошло той ночью в приюте. Как бы то ни было, в этом деле должна быть поставлена точка.

На следующий день в присутствии губернатора, капитана Айвора, преподобного Майлза и судебного секретаря мисс Маккейн подробно описала события, предшествовавшие пожару, и свой разговор с миссис Чэпмен — до того момента, пока безумная женщина не напала на нее. Она умолчала только об одном, о чем позже наедине рассказала подруге: о том, почему святой отец не позволил обыскивать подвальные помещения в своем доме. Кейт пожалела старика: он и так то краснел, то бледнел от ужаса, когда речь шла о том, где все это время скрывалась преступница, и когда допрос закончился, вышел из комнаты на нетвердых ногах, забыв прочитать полагающееся нравоучение. В тот же день ближе к вечеру губернатору письменно сообщили, что дело об убийстве миссис Паркер и о поджоге приюта официально закрыто.

Это, без сомнений, была хорошая новость. Плохая же заключалась в том, что городские власти не собирались что-либо делать для восстановления работного дома имени полковника Маккейна. Земля под пепелищем и руины оставались в собственности мисс Маккейн, но и только: помогать ей отстраивать приют заново или предлагать в аренду другое здание никто не спешил. Главы города сделали вид, что подобного заведения в Сент-Джордже вообще никогда не было. Кэтрин старалась не показывать своих чувств, но такое положение дел ее безмерно огорчало.

Благодаря неусыпной заботе служанок, лекарствам, прописанным доктором Норвудом, и душевной компании Мэри девушка быстро пошла на поправку и в воскресенье даже попробовала встать: ей очень хотелось поехать на утреннюю службу и присутствовать при оглашении. Однако Стейн запретил ей покидать комнату до тех пор, пока не будут сняты швы, и о том, как все прошло, Кейт узнала только со слов подруги.

Особого удивления новость о грядущей свадьбе уже не вызвала — слухи и сплетни сделали свое дело; гораздо больше всех поразило то, что упомянутый жених не явился на оглашение и что невеста и ее семья отнеслись к этому совершенно спокойно. Мэри замечала недоуменные взгляды женщин, слышала за спиной их возмущенный шепот, но продолжала улыбаться и держаться с достоинством. Эти люди не знали того, что знала она: сегодня утром Риггз должен был провести свою первую операцию на брюшной полости, и Стейн просто обязан был находиться рядом, чтобы поддержать молодого хирурга, а если потребуется — оказать ему помощь. Это было его служение Господу, гораздо более важное и трудное, чем сидение на скамье и бормотание псалмов под звуки органа.

И все же по окончании службы многие подходили к губернатору и его дочери с поздравлениями и искренними пожеланиями счастья будущей паре. Даже Эйдан О’Нил осмелился подойти и сказать, что, по его мнению, мисс сделала правильный и достойный выбор. Разговаривая с ним, Мэри боялась смотреть мужчине в глаза, поскольку прекрасно знала, что не увидит там ничего, кроме глубокой печали. И испытала облегчение, когда он наконец поклонился и отошел. А вот что ее действительно разочаровало, так это поведение Чарлза Пламмера. Молодой человек покинул церковь сразу же после оглашения, ничего не сказав ни Мэри, ни мистеру Айвору.

Церемония бракосочетания была назначена на среду, третье сентября. Дата и время, освободившиеся после разрыва помолвки Роберта Айвора и Кандиды Бэнкс, теперь принадлежали Мэри и Стейну.

До свадьбы оставалось ровно три недели и два дня. Но больше, чем подготовка к собственному празднику и вся эта суета с пошивом платья, украшением дома и выбором блюд для свадебного обеда, невесту волновало другое, а именно — как помирить лучшую подругу и любимого брата.

После объявления о предстоящем браке жизнь доктора Норвуда не особенно изменилась, разве что светлых моментов в ней стало намного больше. Он, как и прежде, рано утром отправлялся в госпиталь, делал обход и до полудня занимался пациентами, после чего ехал обедать в дом губернатора. Обратно он возвращался с Мэри, и пока девушка развлекала больных чтением очередной комедии, Стейн давал уроки Берни и Риггзу или ставил опыты в своем кабинете. Иногда она уезжала раньше, если у нее были свои дела или занятия с юными мисс — «мелодраматические чтения», как он с усмешкой их называл. Но чаще Мэри терпеливо ждала, когда доктор закончит работу, и они вместе отправлялись домой. Гуляли по берегу, разумеется, в компании Джейсона, любовались вечерним океаном, или сразу ехали в дом мистера Айвора, где девушка устраивала небольшие концерты или семейные посиделки за чашкой чая.