Унесенные «Призраком»

Переубедить старика не удалось, успокоить — тоже: в день отплытия он прощался со всеми так, словно разлука обещала быть вечной, и это расстроило Мэри. Она даже расплакалась, когда поднялась по трапу, обернулась и увидела отца, одиноко стоящего на причале в стороне от других провожающих. И не выходила из каюты до тех пор, пока Бермудские острова не превратились в крошечную светлую полосу на горизонте.

— Ты стала слишком чувствительной, Мэри-Энн. — Стейн привлек жену к себе, коснулся губами ее волос. — Что-то не так?

— Нет, просто… — Она задумалась. — Я боюсь потерять тех, кто мне бесконечно дорог. Меня бросает в дрожь от ощущения, что мы больше никогда не увидимся. Порой кажется, что мой наполненный счастьем мир истончается, словно мыльный пузырь, и вот-вот лопнет.

— Это просто дыхание перемен, — успокоил ее он. — Наше счастье — не остров на карте: оно, как попутный ветер, всегда рядом с нами, куда бы мы ни отправились.

У Кейт, в отличие от подруги, настроение было прекрасным. В первые дни путешествия ей слегка нездоровилось, но доктор Мин изготовил для нее травяную микстуру, и вскоре миссис Айвор, забыв о тошноте и головной боли, уже спокойно передвигалась по кораблю и много времени проводила с мужем на шканцах. Ей были интересны навигация и управление кораблем, и капитан даже однажды пошутил, что, будь она юношей, из нее получился бы толковый помощник штурмана.

Правда, каждый раз, когда она смотрела на небо, особенно на ночное, у нее возникало странное, необъяснимое чувство, которое нельзя было передать словами. И от этого ей порой становилось тревожно.

В один из дней среди вещей капитана Кейт нашла маленький пустой флакон из темно-синего стекла, на котором блестели полуистертые золотистые буквы — кажется, греческие, и ощутила тот самый загадочный аромат, пряный, чуть сладковатый, от которого внутри растекалось божественное тепло. Этот запах будил воспоминания, и не только о первой встрече с Робертом, но и другие, спрятанные намного глубже и похожие на обрывки несбывшихся снов.

— Что это за духи? — спросила она у мужа.

— Парфюмированная вода, привезенная с острова Крит, — ответил Роберт. — Никогда не любил подобные запахи, но этот… Он показался мне особенным, как и его название — «Элизиум». Флакон опустел в тот день, когда я сделал тебе предложение. Жаль, точно такого уже не найти.

— Элизиум, — задумчиво пробормотала Кейт. — Что-то настолько знакомое…

Элиссим. Так пахли его цветочные поля в теплом сиянии трех лун. Инн… Омни… Темпоре… отныне, вовеки и во все времена…

«Я схожу с ума», — подумала она и убрала флакон в шкатулку для безделушек.

Ни одно из упомянутых мистером Айвором бедствий, кроме пары тропических ливней и грозы с порывистым ветром, на пути корабля не встретилось, поэтому утром двадцать восьмого октября «Призрак» благополучно пришвартовался в порту Саутгемптона. Здесь пути Мэри и Кейт разошлись: мистер и миссис Айвор купили билеты на дилижанс, отправлявшийся в Хартфордшир, а доктор Норвуд с супругой пересели на барк***, идущий дальше на север, в Эдинбург.

— Когда закончите с делами наследства и заскучаете в Лондоне, приезжайте к нам, в фамильный особняк графа Норвуда, что находится в округе Фолкерк, — на прощание сказал капитану Стейн. — Мы с Мэри-Энн будем ждать вас.

Дилижанс первым покинул Саутгемптон. Для Роберта это было первое путешествие вглубь страны, которую он знал исключительно по столице и портовым городам. Два дня они с Кейт ехали мимо маленьких городков, окруженных лесами деревень и просторных полей с пасущимися на них овцами. Наконец вдалеке показалась красивая, ухоженная усадьба, принадлежащая семье Маккейн.

— Здесь мы часто гуляли с отцом, — рассказывала Кейт, когда они шли по дороге вдоль берега извилистой речки. — А вон в тот лес ездили на охоту.

Она не ждала, что их примут с безудержной радостью. Но служанка, открывшая дверь, ни разу не улыбнулась ей, а дворецкий холодно произнес «Добрый день, мэм!» и удалился, попросив мистера и миссис Айвор подождать в холле. Спустя четверть часа их пригласили в гостиную, где Кейт увидела свою мать — заплаканную, в темном платье и черной вуали.

«Неужели кто-то из сестер?» — в ужасе подумала она, но задать вопрос не успела: миссис Маккейн заговорила первой.

— Вы явились, невзирая на горе, постигшее нашу семью! — воскликнула она. — Господь вновь терзает меня, как будто я недостаточно вынесла!

— Что случилось, матушка? — осторожно спросила Кейт. — Вы снова в трауре…