Унесенные «Призраком»

— Отстойник, — ухмыльнулся его сосед. — Каземат под ратушей, куда свозят всех подряд: и преступников вроде тебя, и добропорядочных граждан, защищавших свои интересы. — Он поправил сползший с плеча оторванный рукав рубахи и с интересом уставился на Хупера: — Ни разу не видел вблизи настоящего живого пирата. Обычно их у нас сразу же вешают. А про тебя тут такое рассказывают… Неужто ты правда кого-то убил, а потом отметелил губернаторского сынка? Э-э-э, дружище, тогда пощады не жди! За такое четвертуют, не иначе. А перед этим выставят дня на три у позорного столба, и даже негры будут иметь право плюнуть тебе в физиономию. Благородные господа до такого не опускаются, но могут вытянуть плетью или ударить тростью. Если выживешь — будешь сам умолять, чтобы тебя поскорее казнили.

Хупер закрыл глаза и снова вздохнул. Голова раскалывалась, его мутило, воспоминания о содеянном давили на совесть. Так отвратительно он себя не чувствовал уже очень давно.

— Тебя тоже повесят? — без всякого интереса спросил он.

— Меня? — переспросил мужчина и рассмеялся: — О, нет, я-то ничего такого не натворил. — Быстро оглядевшись, он пересел ближе и начал рассказывать: — Вчера вечером, пока я был в пабе с друзьями, пришел негодяй, который чинил у нас в доме крышу, и потребовал свои деньги, а моя бестолковая жена возьми ему и отдай. А он ее, дуру, нарочно обсчитал, взял больше, чем ему полагалось. Поэтому, вернувшись домой, я сперва проучил жену, чтобы впредь не смела распоряжаться моими деньгами, а потом уже отыскал этого мерзавца и вытряс из него все до последнего пенни. Так этот мешок с дерьмом сразу же побежал жаловаться, и меня забрали прямо из дома. А что такого я сделал? Просто отстоял свои интересы, как и положено мужчине! — Он сжал кулаки, а потом усмехнулся: — Ничего… Вот увидишь, я тут надолго не задержусь.

Словно в ответ на его слова в конце коридора хлопнула дверь, и вскоре к решетке подошло двое дежуривших здесь солдат.

— Броуди, поднимай свою задницу, — объявил один из них. — За тобой пришли.

В замке повернулся ключ. Мужчина подмигнул Хуперу, неторопливо поднялся, потянулся, разминая затекшие мышцы, и небрежной походкой направился к выходу из камеры. Бывший пират, проклиная стучащие по вискам раскаленные молотки, кое-как встал и сделал несколько шагов следом.

В коридоре он увидел какого-то штатского с бумагами в руках и маленькую женщину в светлом чепце, из-под которого выбивались крупные локоны, белые, словно морская пена. Широко распахнутые бирюзовые глаза делали ее круглое лицо прелестным и по-детски невинным, да и во всем остальном она была бы весьма недурна собой — если бы не сутулилась и не взглядывала по сторонам как собака, каждый миг ожидающая окрика или пинка.

— Миссис Броуди дала показания и поклялась на Библии, что зачинщиком драки были не вы и что истец повел себя недостойно, а вы лишь вступились за собственную жену, — не слишком охотно сообщил штатский. — Однако вы оба заплатите штраф за драку и нанесение телесных повреждений. Можете быть свободны, Броуди. И впредь советую вам усмирить свой нрав, не то у судьи однажды кончится терпение.

— Конечно, сэр, — с усмешкой ответил мужчина, подошел к мгновенно съежившейся жене и опустил руку ей на плечо: — Идем домой, Мэгги.

«Она боится его, — вдруг подумал Хупер. — Больше, чем солдат или судью… даже больше, чем гнева Господнего».

Подумал — и тут же забыл. Не до женщин, ей-богу, когда собственная судьба на всех парусах несется навстречу бесславной гибели.

— Эй, Броуди! — окликнул он, подходя вплотную к решетке. — Подойди-ка сюда.

Пошарив за пазухой и в карманах, он вытащил почти опустевший мешочек, вытряхнул из него на ладонь последние два серебряных шиллинга и показал их мужчине:

— Они будут твоими, если пошлешь кого-нибудь в дом губернатора и передашь капитану Айвору, что я раскаиваюсь в содеянном… и готов сделать признание.

Беседы с отцом в его кабинете Роберт не любил с детства. Мистер Айвор никогда не уединялся с сыном для того, чтобы похвалить его или просто поговорить по душам. Воздавать должное его способностям он предпочитал публично, чаще в присутствии гостей, разговоры о личном они почти не вели, поэтому кабинет служил своего рода местом экзекуций — главным образом, словесных, поскольку губернатор не был сторонником физических наказаний. И когда отец опустился в кресло, капитан остался стоять, помня древнюю поговорку, гласившую, что настоящий мужчина все неприятности и невзгоды должен встречать стоя.

— Что у тебя с лицом? — помолчав, строго спросил мистер Айвор. — Ты дрался?

— Нет, сэр. — Роберт опустил глаза. — Вчера в одном из пабов лейтенант Апдайк, штурман О’Нил и я помогли задержать подозреваемого в убийстве женщины. Пришлось заодно усмирить его дружков, которые вознамерились было нам помешать.